Ночные гонцы - [64]

Он протянул руку в висящей на стене карты, и, внезапно перейдя на нормальный английский язык, в нескольких доходчивых предложениях сделал ясными сложные законы, касающиеся земельных владений, доходов, и правил наследования, бытовавшие на арендованной территории. Он был краток и блестящ и даже Булстрод был вынужден кивнуть в знак одобрения. Но Кэролайн повела себя не совсем так, как ожидал Родни. Она, конечно, была заинтересована, но в тоже время, как ему показалось, испытывала что-то вроде ревности. Она все прекрасно поняла и ей хотелось использовать свой собственный ум для решения таких же важных и больших проблем, как эта. Но она знала, что находится в ловушке еще более безнадежной, чем Делламэн. Он мог вернуться в Англию (когда скопит свои деньги), завоевать признание на широкой английской сцене и в один прекрасный день стать ровней Пальмерстону, Гладстону и Дизраели. Но она не могла изменить свой пол или нарушить традицию, которая сковывала возможности женщин.

Булстрод подобрался, пролистнул бумаги и отрыгнул. В воцарившейся тишине он сказал:

— Простите, что прерываю вас, комиссар. У меня важное сообщение. Мисс Лэнгфорд, начнем с вас.

Делламэн резко опустился на стул. По лицу его словно провели рукой, и на нем появилось выражение сдержанной беспристрастности. Кэролайн третий раз за неделю рассказала свою историю. Родни продолжил, изо всех сил стараясь не смотреть на Делламэна, потому что не любил хладнокровно наносить раны, и не выносил вида извивающейся жертвы.

Слушая их рассказ, комиссар слегка побледнел; к концу он покрылся красными пятнами и поднял свои глаза навыкате на Булстрода. Он медленно заговорил:

— И вы, полковник, вы все это позволили? Вы за моей спиной отрядили свою кавалерию?

Джордж Булстрод поцыкал зубом и тяжело повернулся всем массивным телом, чтобы встретиться взглядом с комиссаром.

— Да.

Наступило долгое, безжалостное молчание. Родни не сводил глаз с пола. Было очевидно, что сейчас скажет Делламэн. И после долгой паузы он это сказал.

Он говорил твердо и уверенно. И если бы пухлые пальцы не теребили линейку черного дерева, если бы в голосе не появились привычные переливы, и если бы Булстрод не предсказал его речь с такой точностью, Родни бы с радостью ему поверил. Кэролайн была права, когда увидела, что он нуждается в помощи. Булстрод был прав, когда говорил, что взятки не имеют значения. Чарльз Делламэн управлял арендованной территорией Бховани лучше, чем кто бы то ни было. Таящийся внутри напуганный Делламэн каким-то образом понимал и землю, и людей. Мириадам, которыми он правил, было все равно, берет ли он взятки: он защищал их, и нес им мир и справедливость. Что значило все это дело по сравнению с переустройством земли, с задачей обеспечить доверие и процветание?

Делламэн говорил недолго. Он отрицал, что брал взятки или когда-либо закрывал глаза на какую-либо контрабандную торговлю. Что касается провоза оружия, то, по его словам, он был полностью осведомлен об этом; провоз был связан с таким щекотливым и секретным политическим обстоятельством, что его нельзя было доверить даже бумаге. Он был искренне поражен, узнав, что Серебряный гуру — англичанин, но рад это слышать, поскольку гуру играет важную роль в его переговорах, и он, Делламэн, отныне может быть уверен, что его доверие не будет обмануто…

В конце концов он перешел в наступление. Он перевел взгляд с Родни на Кэролайн, не обращая внимания на Пекхэма, и сказал тяжело и властно:

— Вы двое, подстрекаемые полковником Булстродом, вели себя как злобные озорники, играющие с огнем. Ваше неумелое и бестолковое вмешательство могло нанести урон нашему положению в Индии. Ни более, ни менее. Я сделал все, что в моих силах, чтобы остановить вас, только что не объяснил вам то, что вам знать не положено. Вы, сэр, — тут он взглянул на Родни, — человек военный, поэтому вина лежит не столько на вас, сколько на вашем командире. Но совершенно очевидно, что свойственная вам неуравновешенность способствовала той готовности, с которой вы последовали его замыслу. Но вы, мисс Лэнгфорд — именно вы являетесь зачинщицей всей этой нелепицы! Я пытался вас удержать. Я неоднократно делал намеки вашей кузине, леди Изабель, в расчете, что они достигнут ваших ушей. Я взывал к вере, честности и здравому смыслу, которыми, как я полагал, вы наделены — но тщетно! Вы приберегаете свою веру для индийских раджей и продолжаете упорствовать в заблуждениях. Полковник Булстрод, ваше поведение оставляет у меня впечатление, что вы полностью утратили чувство меры, необходимое при вашем высоком звании. Тем не менее, — уверенность полностью вернулась к нему, поскольку все молчали и никто ничего не возражал, — давайте предадим все забвению и вернемся каждый к своим обязанностям. Я не желаю, чтобы последние полгода, которые я проведу на службе Компании, были омрачены дурными чувствами и взаимными упреками по поводу этого несчастного недоразумения.

— Вы уходите в отставку? Я об этом не знала.

— Могу только повторить, мисс Лэнгфорд — вам известно далеко не все. Да, я уезжаю. Я частным образом установил связи с некоторыми деятелями парламента и намерен на родине целиком посвятить себя политике.