Ночные бродяги - [27]

А вот у мэра гораздо больше возможностей обогатиться. Только тот, кто имеет реальную власть, способен наполнять золотом свои сундуки. Если ты наследный принц, то никогда не сможешь стать мэром. Зато во всех злоупотреблениях мэра будет виновата королевская семья. Поэтому-то дальновидный Вильям Недоум отказался от короны.

В комнату вошли Однолюб Врун и шеф полиции.

— Мэр, я получил точные сведения, что сегодня ночью эти несносные ласки побывали в королевском дворце. Сведения из достоверных источников… Вы не думаете, что это как-то связано с вашим гостем?

Недоум нажал на рычажок в подлокотнике кресла, и оно, выпустив облачко пара, развернулось в сторону двери и понеслось вперед, словно пушечное ядро. К счастью, слуга, который за секунду до этого проскользнул в дверь, уже успел отойти на безопасное расстояние. Мэр нажал на другой рычажок, и кресло обдало горячим паром несчастного полицейского. Тот отскочил в сторону, слегка ошпаренный.

— Врун, — мрачно заметил мэр, — ты всегда ухитряешься выкладывать важные новости, не заботясь о том, что тебя могут подслушать.

— Простите, мэр, — смущенно пробормотал Врун, — но ведь, кроме нас, тут никого нет.

— Никогда не известно, кто может подслушать. Вот, например, этот таракан… Откуда ты знаешь, может, это специально созданный для такого дела механический жучок, который записывает весь наш разговор?

— Но это же невозможно.

— Ну, может, сегодня и невозможно, но уже завтра…

— Я пришел сказать вам, — прокашлялся Врун, не желая обсуждать дальновидность мэра, — что эта Бриония Живорез, ветеринар, агитирует в защиту ласок-трубочистов.

Мэр выпрямился в своем кресле.

— Что?

— Она утверждает, что, если мы способны сделать механических и паровых барменов, то можно и трубы чистить без помощи ласок. Так что незачем, дескать, посылать на крыши этих малышей.

— Неужели? — в ярости воскликнул мэр. — И что же делать, если у нее это получится? Мой хор маленьких ласок известен всей стране! В чью пользу я буду устраивать благотворительные вечера, которые дают неплохой доход? И вообще, что она о себе возомнила?

— И многие прислушиваются к ее словам. А что, может, нам устроить обычный хор? Пойти в школу и набрать там малышей — вряд ли они будут петь хуже трубочистов?

— Разумеется! — взревел мэр Недоум. — Разумеется, они будут петь ничуть не хуже, но кто на них будет смотреть? Вся соль в том, что бедные малютки пришли на вечеринку, спустившись прямо с крыш. Они покрыты сажей с головы до пят, и она хлопьями падает на пол. Это производит впечатление. Ты что, Врун, ничего не понимаешь? Кому нужны чистые, ухоженные ласки из приличных семей? Чтобы произвести впечатление, нужно что-то, от чего все бы умилялись, ахали и охали, а потом раскошеливались. А как, по-твоему, я буду добывать деньги на всех этих благотворительных вечерах, если никто не станет умиляться и охать над судьбой несчастных маленьких трубочистов?

— Я об этом не подумал, — вздрогнул Врун.

— А ты подумай! — приказал Недоум. — Это должно быть что-то, что вызовет не меньше слез умиления, понял?

— Что? — испугался Врун. — Но я в этом ничего не понимаю, мэр. Только Сибил сумела бы что-нибудь такое придумать.

— Да, но Сибил теперь отказывается заниматься чем-либо связанным с ласками. Она утверждает, что у них тоже есть право на личную жизнь, как и у любого из нас. Я просто поверить этому не могу: кто-то из Недоумов защищает права каких-то ласок!

— Неужели? — воскликнул Врун. — Это ужасно! Она не понимает, что делает!

— Ну, от моей сестры можно ожидать чего угодно. Впрочем, не знаю, откуда она нахваталась таких сумасбродных идей. Ласки затем и существуют, чтобы обеспечивать спокойную жизнь горностаям, вот и весь сказ. А любой, кто считает иначе, должен пойти к врачу и провериться, все ли у него в порядке с головой.

— К Брионии? Забавно.

— Мда, — пробормотал мэр и влил в себя еще один стакан медовой росы с сиропом. — Ну, так что ты можешь предложить вместо наших трубочистов?

— Пока еще не могу! — в ужасе воскликнул Врун. — Мне нужно еще немножко подумать, мэр.

— Так думай! А я пока допью росу.

Врун переминался с лапы на лапу, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь стоящее, но ничего не приходило ему в голову. Наконец, когда мэр Недоум принялся, сопя и хлюпая, высасывать из стакана последние капли, Вруна осенило. Трубочисты работают внутри домов. А что если использовать тех, кто работает снаружи?!

— Верхолазы! — воскликнул он.

— Что верхолазы? — переспросил мэр.

— Мы можем издать закон, по которому все верхолазы должны будут сдавать экзамен, чтобы получить лицензию. Для этого им придется влезть на часовую башню. Мы можем собрать толпу зрителей, которые заплатят за это зрелище, и не надо будет врать, толкуя о благотворительности! Мы просто устроим экзамен на право быть верхолазом и чистить высотные здания!

Мэр содрогнулся:

— Могу сказать только одно — не стоит употреблять слово «вранье». Мы никогда не врем, Врун. Но твой план мне нравится. Дай-ка я подумаю. — Недоум помолчал минутку. — Да, это может сработать. Отлично. Но нужно сделать так, чтобы время от времени какой-нибудь из этих верхолазов срывался и падал.