Ночной скиталец - [49]

Это было грязное дело: ил, тина и мутная холодная вода. Ланс громко выругался, когда едва не упал, тут же намочив ту часть бриджей, которая еще оставалась сухой. Было так темно, что он с трудом смог бы увидеть проклятую вещь. Минуты шли, а он ничего не находил и даже уже не был уверен, что ищет в правильном месте.

Теряя терпение, он метался в тщетных попытках найти меч. Брызги холодной воды летели на рубашку, лицо, волосы. Когда ледяная вода попала ему сзади на шею, он, бормоча, проклял все чертовы легенды. Проклял короля Артура и его благородных рыцарей вместе с Сент-Леджерами и их проклятыми избранными невестами. Раздражающими женщинам, которые выводили вас из равновесия, запав вам в душу, почти сломав вам нос, затем забросив меч ваших предков в проклятое озеро.

К тому времени, когда пальцы Ланса наконец наткнулись на рукоятку, он насквозь промок. И полностью вышел из себя. Он вытащил тяжелое оружие из воды и пошлепал по направлению к берегу, все еще ругаясь себе под нос.

Розалин приветствовала его возвращение испуганным вскриком.

— Нет, ве-верните его обратно. У вас нет права, — сказал она хрипло, сжав ствол дерева, чтобы не упасть.

Ланс вскарабкался на берег, отряхиваясь, как промокшая дворняжка.

— Я имею право, — сказал он, почти бросив оружие к ее ногам. — Открой свои глаза, маленькая дурочка. Нет никакого волшебного озера, просто затянутый илом пруд, полный чертовски холодной воды. Никакого Экскалибура. Просто проклятый старый меч с куском стекла, воткнутым в рукоятку.

Луна показалось из-за облаков, осветив меч, находящийся в плачевном состоянии. Он был забрызган грязью и покрыт тиной из пруда, даже сияние кристалла потухло. Что-то, казалось, потухло и в глазах Розалин. Она прижала руку ко рту и начала тихо плакать.

Ланс выбрался на берег, ощупью пробираясь к своим сапогам и лошади. Стиснув зубы, он пытался игнорировать Розалин, пока натягивал одежду. Но он никогда не слышал, чтобы женщина плакала так, как она: громкие непритворные всхлипы, рыдания, которые она героически пыталась подавить, приглушить, но не могла.

— Ох, прекрати это, — наконец простонал он.

Розалин отвернулась от него, прижимаясь лицом к стволу дерева, черная вуаль болталась, как тряпка, чепец упал назад, повиснув на завязках, открывая ее волосы, которые золотом вспыхивали в темноте. Плечи девушки содрогались от скорбного плача.

— Послушай, мне очень жаль, — сказал Ланс, наклоняясь к ней. — Ты просто не знаешь, каким неудобством был этот бесполезный старый меч. То, что ты бросила его в это озеро, стало последней каплей.

Она просто заплакала еще сильнее, как будто ее сердце разрывалось. Эти сдавленные рыдания, казалось, заставляли его страдать, заставляли чувствовать себя хуже, чем последний слизняк.

— Розалин? — смягчив голос, Ланс положил руку на плечо девушки, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Пожалуйста… мы можем представить, что этот проклятый меч то, чем ты хочешь, чтобы он был. Просто не плачь, любая…

Он замолчал, отдернув руку. Теплое, липкое. Нахмурившись, Ланс поднес пальцы ближе к лицу, чтобы получше рассмотреть.

Кровь!

— Розалин? Ты ранена? — требовательно произнес он.

— О-оставьте меня одну, — ответила та прерывающимся шепотом. Но он схватил ее руку, мягко, но твердо заставляя повернуться.

Ланс притянул девушку достаточно близко, чтобы увидеть то, что не заметил прежде в темноте. Влажное пятно, расплывшееся на плече, сливающееся с чернотой ее плаща.

— Боже мой! Что ты сделала с собой?

— Н-ничего, — она икнула, пытаясь оттолкнуть его. — Это н-не ваше дело.

Но Ланс отмахнулся и от ее протестов, и от ее рук. Когда он снял плащ с Розалин, его тревога возросла. Лиф платья был такой же промокший, как его собственная рубашка, но более темного цвета. Без колебаний он разорвал переднюю часть платья.

— Н-нет, — дрожащим голосом произнесла Розалин, слабо ударив по его пальцам. — П-почему вы всегда должны ра-раздевать меня.

— Только в медицинских целях, помнишь? — Ланс попытался обнадеживающе улыбнуться ей, но не смог. Его лицо застыло, когда он обнажил раненое плечо. Лунный свет осветил ужасную рану. Красное пятно растеклось по ее белой коже.

Ланс вспомнил звук, который заставил его кинуться на эту полянку, и его горло перехватило.

— Бог мой! Розалин, в тебя стреляли!

Она все еще пыталась освободиться от него, но при этих словах застыла.

— С-стреляли? — девушка повернула голову, чтобы посмотреть на свое плечо и задохнулась.

— О… — Розалин задрожала и внезапно пошатнулась. Ланс едва успел подхватить ее и мягко опустил на землю, используя плащ как подушку, когда прислонил ее спиной к дереву.

Прежде чем луна скрылась за облаками, серебристый свет осветил заплаканное лицо Розалин, ее кожу, такую мертвенно-бледную, ее глаза, расширенные, с выражением, которое Ланс уже видел прежде — на поле боя. Пережив потрясение, в состоянии шока солдаты бродили вокруг, едва осознавая, что им отстрелило ухо или часть руки.

Розалин явно находилась именно в таком состоянии, и если бы он не был таким болваном, то намного раньше заметил бы, что что-то не так. Он пытался осторожно исследовать рану, но когда девушка вздрогнула, вскрикнув, то сразу же остановился. Ланс не мог сказать, насколько серьезно было ранение, но ему казалось, что Розалин уже потеряла слишком много крови. Все, что он мог сделать, — это наложить ей импровизированную повязку и, проклятье, увезти ее отсюда. Так быстро, как только возможно.