Ночной рейд - [49]

Перейдя через железнодорожное полотно, Дирк подошел к дому и постучался в дверь.

Собака залаяла, исполняя свой долг, вскоре на пороге появился человек в мятом банном халате. Свет падал на него сзади, поэтому черты лица оказались в тени. Он был почти такой же широкий, как и дверной проем, и напоминал борца.

— Чем могу помочь? — спросил он голосом, словно из бочки.

— Простите, что побеспокоил, — ответил Питт, улыбаясь по-домашнему, — но нельзя ли мне поговорить с вами?

Человек холодно осмотрел Питта сверху вниз, затем кивнул.

— Конечно, входите.

— Меня зовут Питт, Дирк Питт.

— Энсел Маджи.

Имя показалось Питту очень знакомым, но, прежде чем он у него возникли какие-либо ассоциации, Маджи повернулся и громко произнес:

— Анни, у нас гость.

Из кухни появилась высокая женщина, худая, как карандаш, полная противоположность Маджи. Питт догадался, что она когда-то была известной моделью. Волосы пепельного цвета, стильная прическа, облегающий красный халат и соответствующий ему передник. В одной руке посудное полотенце.

— Моя жена Анни.

Маджи сделал соответствующие жесты рукой.

— Это мистер Питт.

— Здравствуйте, — тепло сказала Анни. — У вас такой вид, что чашечка кофе не будет лишней.

— С удовольствием, — сказал Питт. — Черный, спасибо.

У нее расширились глаза.

— У вас кровоточат руки, разве вы не видите?

Питт посмотрел на содранную на ладонях кожу.

— Ободрал руки, когда забирался на насыпь. Они совершенно занемели от холода, я ничего не замечал.

— Садитесь поближе к огню, — сказала Анни, провожая его к круглой софе. — Сейчас обработаю их.

Она быстро ушла на кухню и налила теплую воду в миску, потом отправилась в ванную за антисептиком.

— Я приготовлю кофе, — вызвался Маджи.

Овчарка стояла и тупо смотрела на Питта. «По меньшей мере, — подумал он, — хоть собака смотрит на меня». На глаза собаки падали густые пучки шерсти.

Он осмотрел интерьер гостиной. Мебель была изготовлена по индивидуальному современному дизайну. Каждый предмет, включая светильники и многочисленные художественные работы, был изящно окантован полиэтиленовой смолой, выкрашенной в белый или красный цвет. Комната представляла собой жилую художественную галерею.

Маджи вернулся с чашкой кофе, над которой поднимался пар.

Наконец-то на свету Питт узнал доброе лицо, как у сказочного эльфа.

— Вы Энсел Маджи, скульптор.

— Боюсь, что существует целый ряд искусствоведов и критиков, которые не согласятся с этим, — добродушно засмеялся Маджи.

— Вы скромничаете, — сказал Питт. — Однажды мне пришлось выстоять огромную очередь, чтобы попасть на вашу выставку в Национальной художественной галерее в Вашингтоне.

— Вы знаток современного искусства, мистер Питт?

— Едва ли я могу считать себя даже дилетантом. На самом деле мое любимое занятие — древние машины и механизмы. Коллекционирую старые автомобили и самолеты.

Это была правда.

— У меня также страсть к паровым локомотивам.

А это еще одна очередная ложь.

— Тогда у нас с вами много общего, — сказал Маджи. — Я сам поклонник старых поездов.

Затем протянул руку и включил телевизор.

— Я заметил, что у вас частная железная дорога.

— Паровоз типа 4-4-2, — ответил Маджи, словно декламируя. — Выпущен заводом «Болдуин» в тысяча девятьсот шестом году. Возил «Оверленд лимитед» из Чикаго до Каунсил-Блаффс, штат Айова. В свое время был настоящим скоростным.

— Когда работал в последний раз?

Питт сразу же почувствовал, что использовал неправильную терминологию: это подчеркивало кислое выражение на лице Маджи.

— Я растапливал его два лета назад после того, как построил полмили железнодорожного полотна. Катал соседей и их детишек. Отказался от этого после последнего сердечного приступа. С тех пор бездельничаю.

Анни вернулась и начала промывать раны Дирка.

— Простите, но смогла найти всего лишь старую склянку с йодом. Он жжет.

Она ошибалась. Руки Питта до сих пор не восстановили чувствительности. Он молча наблюдал, как она делала перевязку. Затем откинулась назад и стала нахваливать свою работу.

— Конечно, не заслуживает медицинской награды, но полагаю, что продержится, пока вы не доберетесь до дома.

— Всё замечательно, — сказал Питт.

Маджи устроился в своем кресле в виде тюльпана.

— А теперь, мистер Питт, скажите нам, что у вас на уме?

Питт перешел сразу к сути дела.

— Собираю данные о «Манхеттен лимитед».

— Понимаю, — сказал Маджи, но было ясно, что он ничего не понимает. — Полагаю, что вас интересует его последний рейс, а не история железнодорожного полотна.

— Да, — согласился Питт. — Существует несколько аспектов трагедии, которые ранее не объясняли со всеми подробностями. Я познакомился со статьями в старых газетах, но появилось больше вопросов, чем ответов.

Маджи подозрительно смотрел на него.

— Вы репортер?

Питт отрицательно покачал головой.

— Директор специальных проектов Государственного агентства подводных и морских научных исследований.

— Вы заодно с правительством?

— Дядюшка Сэм платит мне зарплату, это так. Но мое любопытство к катастрофе на мосту Дьювилль-Гудзон носит чисто личный характер.

— Любопытство? Скорее похоже на навязчивую идею, сказал бы я. Что еще может заставить человека бродить по сельской местности в морозную погоду глухой ночью?