Ночной рейд - [41]

Питт еще раз поблагодарил ее и закрыл окно, не давая женщине возможности снова просунуть голову.

Ему не нужно было смотреть в зеркало обратного вида: Дирк знал, что она следила за машиной, пока он не повернул в проезд к дому Эссекса.

Питт проехал мимо деревьев, припарковал «кобру» перед домом и заглушил двигатель, но фары оставил включенными. Посидел немного в машине, слушая приглушенные гудки с другого берега реки в Мэриленде. Ночь была ясная и прохладная. Огни сверкали на реке, как рождественские украшения.

Дом стоял темный и безмолвный.

Питт обошел вокруг гаража. Поднял главную дверь на хорошо смазанных шарнирах и, заглянув в гараж, увидел два автомобиля, стоящих носом к воротам, полированные детали на решетках и бамперах сверкали, освещенные фарами «кобры». Одна из машин была компактным, крошечным «фордом» с передним двигателем, высокоэкономичная модель. Вторая — более старый «кадиллак-броухем», одна из последних моделей больших машин. Обе были покрыты тонким слоем пыли.

Интерьер «кадиллака» в идеальном порядке, одометр показывал только 6400 миль. Обе машины выглядели совершенно новыми, словно из демонстрационного зала; даже под крыльями не было дорожной грязи. Питт начал постепенно проникать во внутренний мир Эссекса. Судя по заботливому уходу, у бывшего посла была страсть к автомобилям. Он был дисциплинированным и педантичным человеком.

Дирк закрыл дверь гаража и повернулся к дому. Сын встретившейся ему женщины прав. Отдельные клубы беловатого пара поднимались из вентиляционных труб на крыше, исчезая в потемневшем небе. Он подошел к парадному входу, нашел кнопку звонка и нажал ее. Ответа не последовало, никакого движения за окнами, занавески которых не были задернуты. Только потому, что это было естественно, он нажал ручку двери.

Она открылась.

Питт удивился. Незапертая входная дверь не предусматривалась; также не предусматривался запах разложения, проникающий через порог и бьющий в ноздри.

Он вошел внутрь, оставляя за собой дверь открытой. Нашел выключатель и включил свет. В прихожей никого не было, никого не было и в соседней столовой. Он начал быстро осматривать дом, начиная со спален наверху. Казалось, что ужасный запах преследует его повсюду. Нельзя было определить, откуда он исходит. Питт спустился вниз и проверил гостиную и кухню. Он едва не пропустил кабинет, полагая, что закрытая дверь ведет в туалет.

Джон Эссекс сидел в очень мягком кресле, рот открыт, голова на боку, застыла в агонии, очки гротескно свисают с уха. Когда-то блестящие голубые глаза потухли и ввалились в череп. Разложение началось очень быстро, потому что термостат в комнате был установлен на 75° по Фаренгейту. Пожилой человек продолжал сидеть в такой позе, не обнаруженный никем в течение месяца, скоропостижно умерев, как потом установит коронер, в результате образования тромба в артерии. В течение двух первых недель тело позеленело и раздулось, оторвав пуговицы от рубашки Эссекса. Затем после свертывания и испарения внутренних жидкостей труп стал сжиматься и высыхать, кожа затвердела до состояния дубленой.

На лбу Питта выступил пот. Он был на грани потери сознания от спёртого воздуха и зловония в помещении. Прижав носовой платок к носу и пытаясь сдержать рвоту, он опустился на колени перед трупом Джона Эссекса. На коленях лежала книга; на уголке обложки выгравирована лапа с когтями. Холодный палец жуткого трупа был направлен к шее Питта. Ему и раньше приходилось сталкиваться со смертью, но у него всегда была одна и та же реакция: чувство отвращения, которое постепенно уступало место пугающему пониманию, что когда-нибудь и он сам превратится в разлагающийся труп в кресле.

Испытывая сомнения, словно опасаясь, что Эссекс может проснуться, осторожно взял книгу. Затем включил настольную лампу и пролистал страницы. Похоже, что это некое подобие дневника или личного журнала. Посмотрел на заглавие. Казалось, что слова выступают вверх из пожелтевшей бумаги.

Личные наблюдения

Ричарда Эссекса.

Апрель 1914 г.

Питт сел за письменный стол и начал читать. Приблизительно через час встал и посмотрел на останки Джона Эссекса, отвращение сменилось выражением, полным жалости.

— Несчастный старый дурак, — сказал он с печалью в глазах.

Затем выключил свет и ушел, оставляя бывшего посла в Англии снова одного в темной комнате.

27

Воздух стал тяжелым от запаха черного пороха, когда Питт шел позади ряда энтузиастов стрельбы из ружей, заряжаемых со ствола, на стрельбище в окрестностях Фредериксберга, штат Виргиния. Остановился около лысого человека, который сидел, перегнувшись через скамейку, напряженно вглядываясь в прицел ружья длиной сорок шесть дюймов.

Джо Эпштейн, журналист газеты «Балтимор сап» в течение рабочего времени и настойчивый стрелок черным порохом по уик-эндам, осторожно спустил курок. Последовал резкий звук выстрела, вслед за которым появился небольшой черный дымок. Эпштейн проверил попадание взглядом в телескоп и начал снова насыпать порох в ствол.

— Пока ты заряжаешь ружье, индейцы будут уже рядом, — сказал Питт с широкой улыбкой.

Глаза Эпштейна засияли, как только он узнал Питта.