Ночной поезд в Мемфис - [126]

— Если только он не более скрытен, чем я предполагаю, к настоящему времени она уже спрятана в надежном месте.

— Ну вот и хорошо. — Лэрри встал. — Он вернет ее нам в обмен на вас. Так что видите, Вики, вам совершенно не о чем беспокоиться. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы вы чувствовали себя уютнее?

Этому, безусловно, способствовал бы его уход, но было бы бестактно делать подобные замечания, поэтому я лишь отрицательно покачала головой.

— Отдохните немного, — заботливо предложил Лэрри. — Я дам вам знать, как только он объявится.

Мэри была не единственной, кто за эти последние дни преступил черту. Или Лэрри всегда было свойственно решительно не замечать пагубных последствий, к которым ведут его «безобидные» планы? Может быть, они все такие — президенты, председатели и генералы, которые сидят в своих кабинетах, варятся в мирке своих фантазий и отдают приказы «поразить цель» или «немедленно завершить операцию»? Они ведь никогда не видят корчащихся от боли, истекающих кровью людей, ставших жертвами их приказов.

Я не легла отдыхать и не прикоснулась к еде, стоявшей на подносе. Она выглядела не слишком аппетитно — сухие бутерброды и давно увядший салат, в котором, вероятно, гнездились колонии здоровеньких тифозных бактерий. Видимо, в доме либо мало, либо вовсе нет прислуги. Должно быть, Лэрри не прихватил с собой всю свою команду — кому-то ведь следовало оставаться на теплоходе. Поскольку Мэри и Ханс были здесь, Макс и Руди скорее всего тоже где-то поблизости. Сколько еще народу в доме?

Впрочем, какая, к дьяволу, разница! Все равно мне отсюда не выбраться, а Джону не проникнуть сюда незамеченным.

Я вышла на балкон. Внизу — далеко внизу — увидела мощеную террасу. Смягчить падение мог лишь один жалкий кустик, торчавший посередине. Там, внизу, стоял Руди, во всяком случае, гибкая, словно кунья, фигура в тени напоминала его. И в довершение всех бед балконные перила зашатались, когда я оперлась о них. Значит, не стоило и пытаться использовать банальный способ побега при помощи связанных простыней. Даже если бы Руди не устроил засаду под балконом, эти перила не выдержали бы веса здоровой женщины в шесть футов ростом.

Я обшаривала ванную в поисках старого лезвия или пилочки для ногтей, когда дверь в спальню отворилась.

— Он уже едет, звонил несколько минут назад.

Ее глаза возбужденно блестели. Маленькие крапинки застыли в радужной оболочке зрачков словно мертвые насекомые в кусочке янтаря. Сердце мое не просто упало, оно пыталось выскочить наружу сквозь пятки.

— Итак, — оживленно продолжала Мэри, — мы должны подготовиться к его приходу, не так ли? Садитесь на стул. Нет, не в большое и удобное кресло, а вот сюда.

Стул с прямой спинкой был обит вытертой парчой.

— Благодарю, — гавкнула я в ответ, — лучше я постою.

— Ну, как хотите, если вам так удобней... — Она повернулась к двери: — Ханс! Иди сюда!

Лицо Ханса не способно выражать тонких эмоций, но мне показалось, даже он заподозрил, что с малышкой Мэри не все в порядке.

— Aber gnadige Frau, Herr Max hat mir gesagt...[61]

— Чьи приказы ты обязан выполнять? Я не собираюсь причинять ей вреда, — неубедительно заявила она. Во всяком случае, меня ее заявление не убедило. Бедный озадаченный Ханс пожал плечами, и передвижная глыба мускулов направилась ко мне.

Увидев это, я схватила со стола вазу и замахнулась. Удивительно, но удар пришелся Хансу прямо в грудь. Совершенно неудивительно, что это даже не замедлило его продвижения.

Итак, я села на стул, и Ханс стал привязывать мои запястья и щиколотки веревкой, которую Мэри предусмотрительно принесла с собой. Работал он без вдохновения: узлы не были болезненно тугими. Ханс не получал удовольствия, причиняя людям боль, он просто убивал их.

— Лэрри это не понравится, — заметил он.

— Лэрри знает, что я здесь. — Мэри выпроводила Ханса за дверь и заперла ее. — Я говорила Лэрри, что мой дорогой супруг — очень изобретательная свинья и глупо рассчитывать на какие-то призрачные возможности.

— А вы на самом деле женаты?

— По всем законам Божьим и человеческим. — Мэри стояла, засунув руки в карманы и прислонившись к столу. — Однако браку нашему осталось длиться недолго, — охотно сообщила она, — по-своему меня это даже огорчает: ненавижу черный цвет, он мне не идет. И постель с ним была весьма интересным опытом.

— Ах, оставьте, Мэри, — сказала я, — меня вам не обмануть. Джон с трудом выносил даже ваше случайное прикосновение. Это вы вечно висели на нем, вместо того чтобы...

Никогда бы не поверила, что у такой мягкой маленькой ручки может быть такой тяжелый удар. Когда у меня перестало звенеть в ушах, я спросила:

— Лэрри санкционировал мое избиение?

— Он отобрал у меня нож, — Мэри понизила голос, и золотистые глаза ее зловеще замерцали, — но против этого не возражал. Несколько синяков на вашем лице сделают Джона более сговорчивым. Вы его выдрессировали словно павловскую собаку. Не понимаю, как вам удалось...

Она с любопытством оглядела меня с головы до ног и обратно. Я понимала, что ее удивляет: как может нормальный мужчина предпочесть амазонку в шесть футов ростом с язвительным язычком и характером, как у ежа, миниатюрной красотке? Признаться, меня это тоже удивляло — не то, что Джон устоял перед маленькой мисс Мэри Потрошительницей, а то, что он так долго встречался со мной.