Ночной поезд на Лиссабон - [134]
Выйдя на улицу, Грегориус спрятался за кустом и стал ждать. Эса вышел на балкон и закурил. Грегориус отснял полную пленку.
Тежу он не видел. Он видел и чувствовал только Жуана Эсу. От Праса-ду-Комерсиу он медленно побрел в сторону Байрру-Алту и зашел в кафе неподалеку от голубого дома.
47
Уходили четверть часа за четвертью, а он все сидел. Адриана. Это будет самым тяжелым прощанием.
Она открыла и по его лицу тут же все поняла.
— Что-то случилось, так?
— Рутинное медицинское обследование у моего врача в Берне, — сказал Грегориус. — Вполне возможно, что еще вернусь.
Он поразился, насколько спокойно она приняла это известие, даже стало немного обидно.
Она дышала не то чтобы лихорадочно, но чаще, чем прежде. Потом резко встала и принесла блокнот.
— Дайте мне ваш бернский номер.
Грегориус удивленно поднял брови. Тогда она показала в угол, где на столике стоял телефон.
— Со вчерашнего дня, — сказала она. — Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.
Она пошла вперед к лестнице на верхний этаж.
Горы книг на полу в комнате Амадеу исчезли. Теперь книги были расставлены на полках в углу. Она смотрела на Грегориуса с ожиданием в глазах. Он кивнул, подошел и ласково тронул ее за руку.
Она подошла к столу, выдвинула ящик, развязала тесемки картонной папки и вынула из нее три листа.
— Это он написал потом, после девушки. — Ее впалая грудь вздымалась. — Почерк здесь очень мелкий. Когда я это увидела, поняла: он писал только для себя. — Она пробежалась глазами по тексту. — Это разрушает все. Все. — Положив листы в конверт, она протянула его Грегориусу. — Он был уже не он. Мне бы хотелось… пожалуйста, возьмите это с собой. Увезите. Далеко, совсем далеко.
Грегориус потом пожалел, что захотел еще раз увидеть кабинет, где Праду спас жизнь Мендишу, где висела картинка с изображением головного мозга и где были погребены шахматы Хорхе.
— Он так любил здесь работать, — сказала Адриана, когда они спустились в практику. — Со мной. Вместе со мной. — Она провела ладонью по смотровому столу. — Они все его любили. Любили и восхищались им. — По ее лицу промелькнула какая-то нездешняя, призрачная улыбка. — Многие приходили, даже когда у них ничего не болело. Только чтобы посмотреть на него.
Грегориус лихорадочно соображал. Потом подошел к шкафчику с древним инструментом и взял в руки стеклянный шприц.
— Так вот как они тогда выглядели, — чуть громче, чем надо, сказал он. — Теперь таких не делают.
Его слова не дошли до Адрианы, она по-прежнему разглаживала бумажную салфетку на смотровом столе. След блуждающей улыбки все еще озарял ее лицо.
— А вы не знаете, куда делась та картинка со стены? Она ведь сегодня большая редкость.
— «Зачем тебе эта схема? — спрашивала я его иногда. — Ты же видишь человеческое тело насквозь». «Она так похожа на карту», — ответил он. Он любил карты. Географические карты. Карты железных дорог. В Коимбре, в университете, как-то он раскритиковал их святилище — анатомический театр. Профессора его не жаловали. Оказывал мало почтения. И вообще был слишком высокомерен.
Грегориусу пришло в голову еще одно решение. Он бросил взгляд на часы.
— Я уже опаздываю. Можно мне от вас позвонить?
Он открыл дверь и первым вышел в вестибюль.
На лице Адрианы было написано недоумение, когда она запирала практику. Лоб прорезала глубокая складка, и вся она казалась потерявшейся во мраке и смятении.
Грегориус направился к лестнице.
— Adeus, — сказала Адриана и открыла входную дверь.
Это снова был тот хриплый, недружелюбный тон, которым она встретила его в первый раз. Она стояла прямая, как свечка, с гордо поднятой головой.
Грегориус медленно подошел к ней и остановился. Заглянул ей в глаза. Ее взгляд был отрешенным, направленным внутрь. Он не стал протягивать руки. Она бы не приняла ее.
— Adeus, — сказал он. — Всего хорошего.
Потом вышел.
48
Грегориус протянул Силвейре ксерокопию книги Праду. Он целый час блуждал по городу, пока в одном универмаге не нашел еще не закрытый отдел, где можно было скопировать.
— Но это… это же… — Силвейра едва не потерял дар речи. — Я…
Потом они говорили о головокружениях. Силвейра рассказал, что его сестра, та, со слабым зрением, уже не один десяток лет страдает ими. Врачи так и не нашли причину, она просто научилась с этим жить.
— Однажды я был с ней у одного невролога. Оттуда уходил с впечатлением, что мы по-прежнему живем в каменном веке. Наши знания о человеческом мозге с тех пор не далеко ушли. Более-менее изучена пара участков, построена пара моделей активности, худо-бедно определено назначение пары областей. И все. У меня такое чувство, что они даже не знают, чего искать.
Они поговорили о страхе перед неизвестностью. Внезапно Грегориус ощутил какое-то беспокойство. Потребовалось время, чтобы он понял его причину: позавчера, по возвращении, разговор с Силвейрой о поездке, сегодня разговор с Жуаном Эсой, теперь снова Силвейра. Могут ли две интимности блокировать друг друга, мешать, отравлять? Он порадовался, что ничего не сказал Эсе об обмороке в университетской библиотеке, так, по крайней мере, оставалось что-то, чем он поделился только с Силвейрой.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.