Ночной поезд - [74]

Алекс смотрел на меня, слегка улыбаясь.

– Именно так. Это скорее историческая реликвия своего времени, чем бессмертный шедевр. Правда, это время не лишено очарования, верно? Сословия. Иерархия. Снисходительное отношение людей к низшим слоям.

– Да, – согласилась я. – А вы знаете эту галерею так же хорошо, как и я. Я-то думала, что буду вести себя покровительственно по отношению к вам. Показывать корнуоллскому полицейскому кусочек лондонской культуры. Однако оказалось, все не так. Я ничего о вас не знаю, Алекс Зеловски. Значит, вы жили в Лондоне?

Он посмотрел на меня, позабавленный.

– Фамилия Зеловски должна послужить ключом. Я не корнуоллец до мозга костей, хотя и вырос там. Но я учился в университете в Лондоне. Я прожил здесь несколько лет, а затем вернулся в Корнуолл, к его так называемому образу жизни. Потому что там я ощущал себя дома, ну и еще малость постарел, стал нудным и любил натыкаться в пабе на старых школьных товарищей, и все такое. Заниматься серфингом по воскресеньям. Прогуливаться по прибрежной тропинке до паба.

– Не была ли тут замешана девушка? Готова спорить, что была.

Алекс рассмеялся:

– Неужели это так очевидно? Да. Джульетт. Из этого ничего не вышло, как видите. Когда мы расстались, я подумывал покинуть Корнуолл, но потом обнаружил, что мне не хочется. Она по-прежнему там. Замужем, у нее ребенок. И, как ни странно, мы лучшие друзья. Мы гораздо лучше ладим теперь, чем когда были вместе.

Сейчас мы находились в вестибюле галереи и направлялись к выходу. Я подумала, что дружба с его бывшей характеризует Алекса лишь с положительной стороны. Он славный и незлобивый, не вспыльчивый, как Лори. Алекс вел себя предсказуемо в том, в чем Лори был необуздан.

Я выкинула эту мысль из головы.

Глава 22

Бар в самом деле представлял собой подземный общественный туалет; туда, вниз, вели ступени на углу Олдвич, прямо посреди Уэст-Энда.

– Ты уверена, что хочешь туда пойти? – спросил Алекс, когда мы стояли на верхней ступеньке лестницы. – Похоже, мы и в самом деле буквально спускаемся в канализацию.

– Это было последнее, что Лара и Гай делали вместе. Ну, почти последнее. Я понимаю, с тех пор утекло много воды, но мы должны все проверить.

– Не то чтобы должны. Но мы это сделаем. Это немного интригует. Я хочу сказать, почему из всех возможных мест в округе…

С нижних ступенек лестницы за нами наблюдал швейцар.

– Мы зарезервировали места, – сообщила я ему, чувствуя, что мне надо принять на себя ответственность. – Айрис Роубак. Два человека.

– Конечно. – Когда швейцар улыбнулся, на его щеках появились ямочки. – Вас ждет замечательный вечер.

Как только мы достигли подножья лестницы, я увидела, что все будет прекрасно: заведение оказалось не настолько чумовым, как я ожидала. Это был крохотный бар с зеркальными стенами, маскировавшими его маленькие размеры. В небольшом пространстве умещались шесть столиков: три высоких, с барными табуретками, и три нормальной высоты. Все они были заняты клиентами, представлявшими самое безопасное сборище во всем центральном Лондоне. За двумя столиками сидели группы женщин в коротких юбках, на каблуках и с красной помадой на смеющихся губах. Им было, как мне подумалось, лет за тридцать или сорок, и они, видимо, устроили какой-то большой кутеж. За соседним столиком устроилась пара, разменявшая шестой десяток. Они были одеты нарочито просто и имели слегка озадаченный вид провинциалов, недавно приехавших в Лондон. Была еще японская пара – они вели себя немного скованно друг с другом, словно на первом свидании. И еще две женщины хихикали и пили «Просекко».

Сам бар был заставлен спиртными напитками.

– Привет, – поздоровался белокурый молодой человек за барной стойкой. Он держался раскованно и явно чувствовал себя уверенно в привычной роли раздатчика выпивки. – Вам положен бесплатный бокал шипучки. Хотите прямо сейчас?

Уплаченные за бронь десять фунтов явно не гарантировали нам свободный столик. Однако за них нам полагался первый напиток.

– Определенно хотим. – Алекс испытал, кажется, такое же облегчение, что и я. Поскольку свободных столов не нашлось, мы встали у стойки, топчась на месте. Я испытывала неудобство в новых туфлях, хотя они были на плоской подошве.

Я неловко сбросила с себя куртку.

– Бог ты мой! – вдруг с жаром воскликнул Алекс. Я вздрогнула, даже испугалась. Он произнес это очень громко и с неимоверным удивлением!

– Что такое?

– Вы… Вы выглядите потрясающе.

Мы оба посмотрели на мое платье, красное и бархатистое. Я купила его в свой первый день в Лондоне.

– И это так ошеломительно?

– Примите комплимент, – сказал мне бармен, к моему глубокому смущению. – И знаете что? Он прав.

– Хм, – задумалась я. – Спасибо.

Он подвинул нам два бокала бледного пузырящегося напитка. Я взяла один.

– Благодарю. Послушайте. Конечно, вам уже осточертело, что люди у вас об этом спрашивают, но моя подруга была здесь несколько недель назад. Я знаю, вас уже навестили журналисты и прочие. Однако мне просто хотелось бы знать, помните ли вы ее. И ее приятеля.

Я подумала о Гае, и на меня внезапно обрушилось осознание, что этот человек, которого я никогда не встречала, мертв. Я бы хотела с ним встретиться, но это мне уже не удастся. Он скончался: кто-то пырнул его ножом, и он умер. А вечером накануне этого происшествия Гай был здесь, в точности там, где сейчас нахожусь я.