Ночной народ - [72]

- Мой прощальный танец... - несколько запоздало пробормотал он, наблюдая, как тает в клубах дыма летящее в пропасть тело Дейкера.

- Бун! О Боже мой! - услышал он голос Глории. Девушка подошла ближе и только сейчас заметила пронзившее его насквозь оружие.

- Дейкер мертв, - хрипло сообщил он и покачнулся от усиливающейся боли. - Вытащи...

Эрону казалось, что на хотя бы еще одно слово сил у него уже не хватит. Он с трудом заставил себя развернуться, подставляя Глории торчащую в спине рукоятку.

Глория чуть не вскрикнула - напрасно она уверяла себя, что уже почти привыкла к подобным сценам. Эрон... его спина, покрытая засохшими потеками крови... нож...

"Так надо", - напомнила она себе, берясь за рукоятку и зажмуриваясь. Лезвие поддавалось с трудом - но все же сдвинулось с места. Глория только сильнее закусила губу, когда раздался дикий крик Эрона - у того уже не осталось сил терпеть молча.

- Все? - выдохнула она, еще не открывая глаз, и холодная рука погладила ее щеку.

Эрон стоял перед ней и грустно улыбался. Он хотел сказать ей что-то, поблагодарить, подбодрить - но не мог. Только пальцы его, нежно касаясь лица подруги, передавали ей сотую часть того, о чем он сейчас молчал.

- Ну все, теперь я должен идти, - сказал Бун, показывая в сторону пропасти. - Меня ждет Баффамет...

- Нет! - судорога перекосила лицо Глории. - Не ходи!

Ее пугала сама мысль о том, что ей придется хоть на миг расстаться с Эроном теперь.

- Я должен, - холодно и твердо прозвучал его голос. - Я же отвечаю за все... и всех.

71

И короток был его долгий путь...

Приближаясь к подножию Баффамета, Эрон заметил где-то в стороне замершую Рейчел и отвел глаза: сейчас в мире должны были существовать только двое - он и Баффамет. Так было надо...

Зеленые звезды глаз загорелись, встречая его. Несколько молний сверкнуло вокруг каменной фигуры - и Эрону подумалось вдруг, что раньше камня в Баффамете было меньше - еще какая-то часть тела подземного бога умерла, подарив своим подданным часть своей энергии. И еще Эрону вспомнились статуи наверху. Как знать, может, и они в свое время так же отдали свои жизненные силы другим - но уже без остатка.

И все же Баффамет еще жил; мало того, Эрон впервые увидел, как тот движется - со скрипом, тяжело... Баффамет звал его подойти, вытягивая вперед руки. И Эрон подошел.

Человек и бог обнялись. Некоторое время сверкание молний одинаково укутывало их, но вот руки Баффамета разжались (снова погас какой-то светлый участок на его теле), а Эрон, наоборот, ощутил новый прилив сил.

И Баффамет заговорил. Вслух - едва ли не впервые с сотворения Мидиана.

- Ты уничтожил наше убежище, - вместе с молниями исторгался гулкий голос. - Это было неизбежно... Никакой дом не может стоять вечно. Теперь ты должен вновь построить то, что уничтожил, - и звучали эти слова не просьбой, не приказом - бог говорил свой приговор. - И ты должен будешь найти меня, исцелить и спасти от моих врагов. Ты больше не Бун - ты Кабал.

И он замолчал, только молнии тихо трещали, озаряя молочно-белый туман вокруг статуи подземного бога... Уже - статуи...

Эрон наклонил голову, отдавая умирающему Баффамету свой последний поклон, но вдруг статуя вновь ожила.

- Спаси меня от моих врагов! - зашевелились ее губы. - Спаси меня от врагов!

И это был голос уже не бога - страдающего и несчастного существа... Свет вокруг Баффамета усилился, молнии замигали чаще - и Эрону стало больно смотреть в ту сторону. Отвернулась и Рейчел...

Когда сияние ослабло и рассеялось, на месте Баффамета уже никого не было - только булькал котел да разогретые докрасна камни шевелились от жара у его подножия.

Эрон отвернулся - и увидел в нескольких шагах от себя притихшую Глорию. Тотчас вернулся и шум - загрохотали новые обвалы, забурлил готовый взорваться кипяток...

И двое, обнявшись и слившись в одно целое, со всех ног помчались по пандусу вверх. А за их спиной взмахнула руками, как крыльями, и поднялась в воздух еще одна женская фигура...

Мидиан задрожал. Затряслись, рассыпая во все стороны каменные брызги, стены. Посыпались остатки мостиков. Подходил последний час...

Среди все усиливающегося грохота обвалов в нижнем зале возникла пошатывающаяся полуслепая фигура с лысым черепом и обгорелой одеждой, в которой с трудом можно было признать одежду священника.

Какая-то фигура, отдаленно похожая на распятие, возникла перед ним.

"Я что-то должен сделать... - тупо подумал Гиббс. - Но что? Я ничего не помню... я ничего не понимаю..."

Глаза бывшего священника застилала пелена, затем из нее вновь вынырнула раскинувшая руки фигура.

"Я - Томас... Фома... и вложил руки в раны его", - закрутились бессвязные мысли.

- Я видел их бога, учитель... - рассеянно пробормотал он, прикасаясь к теплой еще плоти, - и рука его провалилась внутрь, сквозь глубокую рану в животе висящего перед ним трупа. - Он обжег меня... я хочу сжечь его за это...

И он замолчал, поняв, что уже не осознает, что говорит.

Что-то липкое обволокло его пальцы - он выдернул их.

"Неужели я снова обознался? - поморщился Гиббс. - Почему я все время принимаю за святое непонятно что? Почему все мы - люди - постоянно ошибаемся?"