Ночная сказка - [77]

А потом она увидела Питера.

Гарриет поняла: Питер заметил, что она его увидела, но тут же притворился, что не видел ее, и быстренько свернул за угол на Акерман-стрит. Последним, что она успела приметить, садясь в машину, был его плащ, исчезающий в толпе возле Хеймаркета.

«Одиннадцатый час» расположен на третьем этаже здания «Хартбек паблишинг». Это на юг от Лондон-Бридж-стэйшен. Большинство сотрудников считает, что это дурацкое место, но если живешь в Блэкхите, то ехать до редакции очень удобно. Конечно, там не слишком-то роскошно, зато оборудование вполне подходящее. Сплошное матовое стекло. Впрочем, дизайнер по интерьеру, без сомнения, считал, что это все ерунда. Этакий постмодерновый сортир. Окна моей большой комнаты выходят прямо на огромную задницу большого слона, примостившегося на крыше станции. Словно у меня есть собственный игрушечный поезд. Все хорошо. Я счастлив, как свинья в навозной куче.

Конечно, впоследствии Гарриет поняла, что не стоило ей приставать к Питеру в магазине.

— Питер, ты следил за мной?

Он ничего не ответил, спеша к кассе. Было обычное суетливое субботнее утро. Они с Питером встали в огромную очередь. В самом начале очереди какая-то женщина запихивала в пластиковые пакеты многочисленные покупки, пытаясь в то же время уследить за старым, явно больным отцом. Ей было нелегко, и очередь застыла на месте.

— Питер!

— Что? — сердито отозвался он. Словно его раздражало, что она отрывает его от важных дел.

— Ты следил за мной? Вчера? На площади Сент-Джеймс?

— Нет, конечно, — заявил он.

— Но что же ты там делал? — не унималась Гарриет.

— Я ходил в Лондонскую библиотеку. Да, в библиотеку. Мне надо было кое над чем поработать.

— В Лондонской библиотеке? — переспросила его жена. Она явно не поверила ни слову.

— Да.

Молодая женщина с больным отцом наконец отошли от кассы, и очередь послушно продвинулась вперед, толкая перед собой тележки с покупками.

Гарриет понимала, что надо прекратить расспросы. Конечно, Питер вполне мог работать в Лондонской библиотеке, расположенной на площади, но интуиция подсказывала ей, что его рассказ лжив.

Однако, похоже, Питер так не думал, поэтому пытался оправдаться:

— С чего бы это я стал следить за тобой?

— Не знаю. Странно только было видеть тебя там. — Она пыталась говорить как можно тише. Вокруг было очень шумно, и Гарриет надеялась, что у него хватит ума подойти поближе к ней — тогда она бы перестала смущаться. Не стоило заводить этого разговора. Девушка, стоящая следом за ними, у которой в тележке сидел малыш, кажется, заинтересовалась их разговором.

— Чушь, заявил Питер, засовывая тонкий журнал в сетку. Гарриет бы не стала продолжать, но тут он язвительно спросил: — А что это у тебя был за клиент? Хорошенький, как мне показалось. Ему уже исполнилось четырнадцать?

— Ш-ш-ш, — прошипела женщина.

— Почему это «ш-ш-ш»? — громко переспросил Питер. Он явно испытывал чувство вины — Гарриет слишком хорошо знала его, чтобы не понять это. Да, сомневаться не приходилось: он следил за нею.

— Ты шпионил за мной. И мне противно. Нет, подумать только, ты! А я-то тебе рассказываю обо всем! Какого черта ты там делал? — прошептала она.

Молодая женщина с ребенком торопливо сунула малышу в рот кусок шоколадки и шагнула в их сторону.

Взяв мужа под руку, Гарриет прошептала ему на ухо:

— Не делай этого, Питер. Пожалуйста. Мне невыносимо знать, что ты следишь за мною.

— Я же сказал, что и не думал за тобой следить. Наша встреча — чистая случайность. Да и какого черта я буду шпионить за тобой? Как ты уже говорила, мне, черт побери, отлично известно, чем ты занимаешься. Ты же все мне рассказываешь. Ну, если и не все, то хотя бы часть. — Его лицо посерело. Разговаривая с женой, он демонстративно смотрел в сторону, на покупателей, наполнявших проволочные корзины покупками. И ему не удалось говорить тихо. Молодая женщина уже перестала прикидываться, что ничего не слышит, и, не таясь, вслушивалась в их разговор. Лицо ее светилось любопытством.

— А я и не знал, Гарриет, что ты кувыркаешься с такими молокососами. — Питер хотел, чтобы в его голосе звучала насмешка, но это не слишком удавалось ему.

— Я этого и не делаю. — Она говорила так тихо, что Питер едва мог слышать ее голос. — Но мне с ним было… очень необыкновенно, вот и все.

— Ничего «очень необыкновенного» не бывает. Может быть или просто необыкновенно, или никак.

Гарриет не обратила внимания на его неожиданный экскурс в семантику.

— Ох, Питер, знал бы ты, какие они все зануды. Ворчливые, измотанные, богатые, седые, надоедливые, больные, да к тому же еще импотенты!

— Чего не скажешь об этом типе, да? Он-то возбудился как надо, не так ли?

— Оставь эту тему, Питер. Все и так достаточно гнусно.

Женщина с ребенком не сводила с Гарриет глаз, пытаясь, однако, сделать при этом вид, что ей совершенно не интересно, о чем они говорят. Ее ребенок уже по уши перемазался в шоколаде.

— Стало быть, тебе бы не хотелось больше этим заниматься?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Гарриет, отлично зная ответ.

— Все кончено. Ты должна прекратить свое занятие. Слава богу, ты смогла это пережить. Но теперь все позади, Гарри. По-за-ди. История окончена. Я начал зарабатывать деньги.