Ночная кукушка - [45]

Но когда она была на расстоянии примерно двадцати футов от колонн, раздался взрыв.

* * *

Все произошло так быстро, что в первое мгновение она ничего не поняла. Оглушительный грохот, острая боль в щеке — и мгновенная тишина. Люди вокруг, казалось, застыли на месте и едва-едва, очень медленно, двигали руками и ногами, словно на "замороженной" колдографии. Сердце у Минервы на мгновение остановилось и тут же бешено заколотилось снова; по телу как будто прошла горячая волна. В ту же секунду вернулось движение, все теперь куда-то бежали, разевали рты. Но она по-прежнему не слышала ни звука — взрыв прозвучал слишком близко, и она временно оглохла.

Колонны устояли, но покрылись серыми пятнышками от выбитых осколков. За ними ничего было не разглядеть — там столпились люди. Кроме того, взрывной волной с высоких, выше человеческого роста, окон сорвало занавески и выбило стекла, так что в воздухе висела пыль от взрыва и морось дождя, который заносило ветром через пустую раму.

Но присматриваться Минерва не стала. Еще не успев ни о чем подумать, она обнаружила, что бежит в соседний зал, где были дети. Сработал рефлекс, созданный годами материнства, а затем учительства. Что бы ни случилось, взрослые сами разберутся со взрослыми. Дети важнее.

Щеку жгло. Машинально тронув ее ладонью, Минерва увидела кровь — наверное, задело осколком. Повезло. Дюймом выше, и она осталась бы без глаза.

Дверь комнаты стояла нараспашку. Там уже столпились женщины, испуганные, побледневшие, такие нелепые сейчас в своих вечерних платьях. Некоторые, схватив детей на руки, уже спешили к выходу. Минерва остановилась в проеме, среди разбросанных на полу игрушек.

— Выходить нельзя! — она старалась говорить очень четко, но это было трудно, потому что она не слышала собственного голоса. — Мы не знаем, что случилось. Может быть второй взрыв. Нужно оставаться здесь. Всем лечь на пол и прикрыть детей собой! Я поставлю магический щит и проверю комнату на взрывные заклятия.

Позже ей кто-то рассказал, что она не говорила, а кричала, словно под сонорусом... Минерве же в тот момент казалось, что ее губы еле движутся. Ее приказа послушались — наверное, потому, что большинство женщин в комнате были когда-то ее ученицами. Она мельком увидела Лену Уилкс, Эдну Пьюси, Розалинду Хиггс... Женщины ложились на пол, прямо в растоптанные остатки тортов, среди конфетных оберток, разбросанных паровозиков и игрушечных медведей, прижимая к себе плачущих детей, своих и чужих, кто попался под руку. Установив на входе магический щит, Минерва двинулась вдоль помещения, машинально заметив, как дрожит рука с палочкой. Стены... окно... потолок... стол... игрушки... ваза с фруктами... Чисто. Все в порядке.

Тем временем слух начал возвращаться — сначала отложило одно ухо, потом другое. Хотя она слышала все равно нечетко, как через вату. Шум голосов, плач, шаги сливались в невозможную какофонию. Хорошо еще, что в момент взрыва она была в обычном облике... Будь она кошкой, с их-то чувствительными ушами, точно оглохла бы навсегда.

Лежавшие на полу женщины с опаской поднимали головы, следя за ней. Минерва подошла к Эдне Пьюси, смутно вспомнив, что та еще в девичестве, в бытность свою мисс Кроуфорд, была старостой Слизерина.

— Эдна, проследи за порядком, хорошо? Уже можно встать, но пускай пока никто не выходит. Я пойду проверю, что там творится.

В бальном зале теперь было намного меньше народу. Феи-музыканты, побросав инструменты, трепещущей стайкой сбились под потолком. "Посторонние" гости Люциуса, в основном, пожилые дамы и солидные предприниматели в дорогих мантиях, сгрудились в углу. Рядом стоял какой-то парень — Минерва не могла со спины понять, кто это, но явно кто-то из организации, — и терпеливо повторял тусклым голосом:

— Сохраняйте спокойствие... Нет, аппарировать нельзя... Пока мы не выясним, что случилось, из дома никто не выйдет... Нет, я абсолютно уверен, что все будет в полном порядке... Просто произошел несчастный случай...

Минерва медленно направилась к нише за колоннами, перешагивая через разбросанную на полу посуду. Какой-то толстяк, стоя посреди зала, отрывисто разговаривал с одним из ее бывших студентов, Джоном Вудфордом:

— Как первая?

— Все выходы перекрыты, дом никто не покинул, мы уверены.

— Вторая?

— Прочесывает сад.

— Это Ивэн, что ли? — уже другим тоном и потише спросил толстяк.