Ночная бабочка - [12]

Проклятие! Искушающий образ Кайлы Ван Влит то и дело представал перед ним с тех пор, как она появилась в доме, заявив о своих нелепых притязаниях.

Беатрис откинулась на парчовую подушку кресла и торжествующе улыбнулась.

— Отлично, Брет. Я глубоко удовлетворена тем, что вы предпримете шаги, чтобы убрать с дороги эту нищенку до начала сезона. — Несмотря на волнение, в голосе герцогини зазвенела сталь, когда она продолжила свои размышления вслух: — Не понимаю, каким образом ей удалось так быстро нашептать все леди Раштон?

Брету этот вопрос не казался таким уж актуальным. У него были более существенные проблемы, требовавшие срочного решения. Он снова перечитал письмо, которое получил час назад.

Шедший из Америки грузовой корабль был захвачен пиратами у побережья Кубы. Случай довольно ординарный, но дело страшно осложнялось тем, что на судне находились весьма важные документы. Брет не мог понять, почему столь важные бумаги, касающиеся его самого богатого серебряного рудника, оказались на борту этого судна. Рудник Санта-Мария давал две тонны руды в день, и это могло привлечь внимание разных нечистоплотных и сомнительных личностей. Его отец открыл месторождение уже давно, но только в последние годы на руднике стали добывать высококачественную руду. Документ, подтверждающий право на владение рудником, находился в сейфе регистрационного бюро. Какого черта он оказался на борту одного из его грузовых кораблей? И что еще более важно — где этот документ теперь искать?

Поистине у него сейчас были гораздо более важные дела, чем возня с искательницами наследства вроде Кайлы Ван Влит. Но будь он проклят, если позволит этой авантюристке получить хотя бы пенс. Он быстренько заставит ее отказаться от своих притязаний, а затем сосредоточится на том, что действительно важно.

Кайла выглянула из верхнего окна элегантного дома на Керзон-стрит. Внизу по мощеной мостовой катили экипажи. Аккуратные заборчики окружали крохотные палисадники перед красивыми особняками. Всего через несколько кварталов Лондон превращался в шумный, грязный город, который Кайла увидела сразу по приезде, здесь же спокойно, тихо и воздух почти как в деревне. Однако это может измениться довольно быстро, потому что повсюду шло строительство, город расширялся и, словно гигантская хищная птица, поглощал тихие жилые районы, где жили состоятельные люди. Кайла прижала лицо к толстому прохладному стеклу, и оно покрылось инеем от ее дыхания.

— Ну как, ma petite, тебе понравилась поездка в Гайд-парк с леди Раштон? — спросила Селеста. — Она знает в Лондоне все! Это счастье, что мы хорошие подруги с Один. Она жена графа и относится к числу самых влиятельных людей в обществе. Нам повезло с такой союзницей, не правда ли?

Кайла отошла от окна и улыбнулась. Селеста хлопотала с кружевами и материей, которая свешивалась с ее руки, и была сейчас похожа скорее на белошвейку, чем на аристократку.

— Да, тетя, это была славная прогулка. Мы встретили многих интересных людей. Я размышляла о том, как быстро все меняется.

— А, вот как. — Селеста пытливо взглянула на Кайлу и ловко отвлекла девушку от размышлений, переключив разговор на то, что цветной шелк выигрывает по сравнению с муслином, даже атласом и бархатом.

— Голубой цвет, — заявила Селеста, — разумеется, я имею в виду шелк, тебе очень пойдет. Ты изящная и стройная и в то же время обладаешь такими округлыми формами, которые способны прельстить любого мужчину… Да ты не красней, та petite! Так и есть! А ведь мы Хотим, чтобы ты выглядела как можно лучше, не так ли?

Пока крестная мать прикладывала отрез голубого шелка к ее плечу, Кайла с сомнением и горечью сказала:

— Меня никогда не примут в лучших домах, мне не удастся получить причитающееся мне наследство и занять подобающее место в обществе.

Селеста со страдальческим выражением посмотрела на девушку:

— Ma petite, но это вовсе не так! Твой отец был герцог, твоя мать — дочь маркиза. У тебя безупречная родословная!

— Вы ведь знаете не хуже меня, что, если даже подобие скандала возникнет вокруг моего имени, я окажусь de trop[6], парией… Никто из влиятельных людей меня не примет.

Селеста тяжело вздохнула:

— Да, это верно. Есть и такие, у кого долгая память. Они, боюсь, могут вспомнить не только, что твоя мать была графиней, но и то, что она была отвергнута мужем, а потом…

— А потом стала fille de joie[7]… Вот именно это И вспомнят, тетя Селеста, если все раскроется. И зачем мы затеваем весь этот фарс?

— Я сказала тебе. Чтобы заставить этого дьявола герцога отдать то, что принадлежит тебе по праву.

— Даже наши барристеры не слишком надеются на то, что он с этим согласится. Он из Америки, говорят они, и не очень считается с законами и принятыми здесь нормами. Я охотно верю, что он настоящий варвар. — Кайлу даже проняла дрожь, когда она вспомнила его серые, со стальным отливом глаза и хищную ухмылку. Нет, это не тот человек, на которого можно оказать давление, как надеялись тетя Селеста и леди Раштон.

— Может, герцог и не воспринял тебя всерьез, зато герцогине определенно не безразлично, что будет дальше. — Селеста отняла от руки шелковый отрез. — Она будет мучить его до тех пор, пока он не убедится, что надо что-то делать, чтобы остановить тебя. И вот тогда ты, ma petite, предъявишь им ультиматум. И если правильно выбрать время, он сдастся.