Ночи под каменным мостом. Снег святого Петра - [25]

«Ого! Пусти-ка тебя туда! – подумал будущий император, нахмурясь. – Сиди-ка уж ты в своем гетто, а то не успеешь и глазом моргнуть, как начнутся беспокойство и затруднения властям вместо порядка и доброго мира…»

Вслух же он сказал, чтобы утешить старьевщика, стишок, который частенько слыхал в детстве от старого слуги в замке:

Горем полон целый свет, Горе каждого найдет. Утешайся в краткий срок, Коль дает здоровья Бог!

– Хвала Его имени, я-то здоров! – вздохнул хозяин. – Для болезни нужно время, а его у меня нет… Но я знаю, что это ремесло досталось мне в наказание за мои грехи.

– Нет, насколько я понимаю причину ваших бедствий, не за грехи, а за то, что вы из племени Рувима, – заявил молодой эрцгерцог. – Ибо меня учили в Испании, что люди из колена Рувимова метали жребий об одежде Господа нашего Иисуса у Его креста. Вот отчего их потомки обречены всю жизнь торговать старым тряпьем и ничего не иметь с того, кроме забот и хлопот и мучений.

– Об этом ничего не написано в наших книгах, – покачал головой старьевщик. – Кроме того, я происхожу не из колена Рувимова. Я – священнического рода, из колена Левия.

Но и о левитах молодой эрцгерцог имел свое разумение.

– А кто из колена Левия, – сообщил он, – у тех тоже есть своя участь. Один из них поил нашего Господа на кресте уксусом с желчью, и за это потомки левитовы на все времена наказаны жаждой и ничем не могут напиться.

– Будто так? – чуть насмешливо спросил торговец. – Я, например, когда хочется, всегда выпиваю полстаканчика вина. И это здорово помогает.

Эрцгерцог не позволил себя сбить этим возражением.

– Значит, вы прощены! – указал он старьевщику. – С вас лично проклятие снято!

И чтобы показать, что он хорошо осведомлен о евреях и их истории, он сменил предмет обсуждения.

– Вы, иудеи, – сказал он, – славитесь и хвалитесь тем, что у вас был премудрый муж, царь Соломон. Но ведь он имел семьдесят законных жен, да еще триста наложниц, а это не свидетельствует о большой мудрости.

– Он знал, как много сладости и горечи скрыто под женской юбкой, – возразил старьевщик. – Но с одним вам следует согласиться: если вы возьмете всех королей нашего времени и даже самого императора Римского, вы найдете в них лишь искру величия царя Соломона.

Такое суждение сильно не понравилось эрцгерцогу. Его возлюбленный государь-отец стоял в его глазах куда выше древнего царя Соломона.

– Вы говорите о Его Величестве императоре Римском без должного почтения! – предостерег он еврея.

– Я – преданный камер-кнехт Его Величества, – сказал торговец. – И я всегда строго выполняю мои обязанности по части налогов и выплат. Господь да возвысит его державу! Да не приидет ни в кои времена в его страны вражеский меч!

Дверь вдруг неслышно отворилась, и в лавку проскользнула нелепая фигурка мальчишки в слишком больших башмаках, залатанной вдоль и поперек куртке и до того застиранной шапочке, что невозможно было определить ее цвет. В руках у него был мешок из грубого холста, заполненный едва ли на четверть объема.

– Это я, – сказал он тонким голоском и положил на стол две медных монетки. – Слава имени Божию, сегодня у меня есть чем заплатить.

– Благословен будь твой приход! – улыбаясь, приветствовал сто хозяин и забрал медяки, а мальчик прошел в угол и занялся там кучей старой одежды.

– Он платит мне, – объяснил старьевщик молодому эрцгерцогу, вопросительно взиравшему на них, – два толстых пфеннига, когда они у него есть, но это бывает не всякий день. И за это ему принадлежит все, что он находит в карманах старой одежды, которую я скупил за текущий день. Что он там находит? Да всегда одно и то же. Кусок хлеба или котлету, орехи, яблоко, кольраби, моток ниток, застежку, гвоздь, пустую фляжку – все это идет в его мешок. Бывает, что и ничего не находит, потому что почти все очищают карманы, прежде чем отдать мне платье. Но иной раз он извлекает оттуда какое-нибудь маленькое сокровище: кусок ленты, перчатки, клубок шерсти, а то и платочек. И на это, господин, можете себе представить, он кормит свою мать и двух младших сестер! Деньги? Нет, денег он еще ни разу не находил. Бедняки, которые сдают мне старье, не оставляют в карманах денег.

– Боже мира! Не поднимай меня и не повергай вниз! – вдруг взвился голос мальчишки из облака пыли, среди которого он копался в старой одежде.

– Что там у тебя? Что ты нашел? – спросил старьевщик.

– Будь благословен нынешний день! – прокричал мальчишка и вышел из угла с талером в руке.

– Целый талер! – вскричал старьевщик, у которого даже перехватило дух от изумления.

– Так оно и есть, талер, – выдохнул мальчик. Он то краснел, то бледнел от испуга и радости, в его глазах застыло вопросительное выражение.

– Что ты на меня смотришь? – спросил торговец. – Это принадлежит тебе. Дурак, который забыл его в кармане, уже не придет за ним. Он и не знает ничего о своей потере – поди, думает, что пропился подчистую. Будь спокоен, я-то знаю этих людей.

Мальчик подпрыгнул, да так высоко, что выскочил из своих башмаков, а потом пустился впляс по лавке.

– Эй, ты! А что ты сделаешь с этими деньгами? – полюбопытствовал молодой эрцгерцог, который встревожился при мысли о том, что его заветный талер опять пойдет неизвестно куда. – Купишь новые башмаки? Новую шапку? А может быть, куртку?