Ночи Клеопатры. Магия любви - [4]

– Все.

Впрочем, кто именно настаивал, было неважно. Кто-то из тех, кто помог сестре сесть на престол.

– За кого?

– За Селевка Филометора.

– Кто это?

– Сирийский царевич, кажется. Или не сирийский. Или незаконнорожденный. Да какая разница?

– Интересно!

– Ты и в самом деле просто маленькая девочка.

– Почему это я маленькая?!

– Потому что человеку совершенно не нужно знать то, что ему не нужно.

Клеопатра захихикала. Маленький евнух рассердился:

– Ну, и что тут смешного?!

– Ну, нужно, не нужно… Слова одинаковые…

– Ты несерьезна!

Теперь пришел черед сердиться девочке.

– А зачем мне быть серьезной? – прищурилась она. – Разве я могу что-то сделать? Как-то повлиять на события? Разве что пореже попадаться «любезной сестре» на глаза.

– В таком случае я могу больше не приходить по утрам, – надулся Мардиан.

Клеопатра погладила друга по руке.

– Приходи, пожалуйста. Я… мне просто так одиноко.

– А твоя няня?

– Няня Ати? Она любит меня, заботится… когда никто не видит. Но она… даже не пытается понять. Она просто жалеет. Слушай, а давай убежим?

– Куда? – не понял Мардиан.

– Не «куда», а «откуда». Сбежим из дворца. Отправимся странствовать…

Маленький евнух покачал головой.

– Во-первых, нас достаточно легко будет найти: не так уж часто встречаются маленькие красивые девочки, путешествующие в компании молодых кастратов. Во-вторых… во-вторых, пока ты во дворце – твоя жизнь вне опасности. Понимаешь?

Девочка не понимала.

– Как это – «вне опасности»? Береника шпыняет меня, когда только видит.

– Не переживай, Арсиное и Птолемею-старшему тоже достается.

Девочка и не переживала по этому поводу – как-то почти не вспоминала о своих сводных брате и сестре. Разве что – о самом младшем Птолемее: он был такой крохотный и милый… Немного похожий на котенка – такой же беспомощный.

– Понимаешь, пока ты во дворце – ты царская дочь.

Девочка фыркнула.

– Да уж. Очень заметно. Царская дочь спит на полном блох тюфяке, ее походя пинают ногами пробирающиеся в спальню ее сестры любовники, иногда она спит прямо на кухне, среди грязной посуды. Ее заставляют чистить…

– Заставляли. И по-моему, безуспешно.

– Это не важно. Согласись, что сестрица обращается со мной не так, как полагалось бы обращаться с сестрой. Я уже не говорю – с дочерью царя. А ты говоришь, что во дворце безопасно.

– Как только ты покинешь дворец, за твою жизнь никто не даст ни единого асса[2]. За тобой сразу отправят наемного убийцу. И никому не придет в голову кого-то обвинять. Сбежала девчонка, и сбежала. А там – то ли бродяги убили, то ли звери разорвали, а может, змея ужалила. И нет претендентки на престол. А вот пока ты во дворце, народ знает, что царская дочь Клеопатра жива. И если она вдруг внезапно умрет, Беренике это припомнят. Теперь понимаешь?

Девочка кивнула.

– Вот то-то. Именно потому к Трифене и таскают самых лучших лекарей.

– А что с ней?

Мардиан дернул плечом.

– Ты хочешь знать, что говорят врачи? О чем сплетничают в народе? Или правду?

Девочка немного поразмышляла.

– Пожалуй, и то, и другое, и третье. И еще – что думаешь ты сам.

– Правды никто не знает – лекари только разводят руками. Предполагается, что царевну сглазили.

Клеопатра про себя отметила это «царевна» – Трифена являлась полноправной соправительницей сестры, но в то время как Береника царствовала, Трифена ни во что не вмешивалась и как царица не воспринималась.

– В народе говорят по-разному. Кто утверждает, что царица травит сестру, поскольку не нуждается в соправителях, другие уверены, что такое кроткое и прекрасное существо, как Береника, не может никому сделать ничего плохого.

Девочка фыркнула. Кроткое! Прекрасное – да, Береника и в самом деле хороша собой, но кроткое… Впрочем, народ ведь совсем недавно посадил ее на престол, свергнув «тирана и деспота» Авлета, и пока еще пребывает в твердой уверенности, что имеет хорошего правителя.

– А что думаешь ты?

– Я думаю, что Трифена просто очень больна. И наверное, скоро умрет.

Девочка разозлилась – она ожидала, что старый друг подтвердит: да, Береника – чудовище, которое травит свою сестру-соправительницу.

Маленький евнух, прищурившись, несколько мгновений смотрел на свою подружку и молчал.

– Дружба заключается в том, чтобы говорить друг другу правду, – сказал он наконец. – А не то, что второй хочет услышать. Если ты хочешь когда-нибудь стать царицей – настоящей, а не такой, как твоя старшая сестра, – тебе обязательно понадобится тот, кто будет говорить тебе правду. Насколько бы неприятной она ни была. Иначе ты будешь править очень и очень недолго.

Клеопатра посопела. От этой детской привычки не могла и не хотела отделываться – сопела носом, словно изгоняя из себя «сердитки», как, смеясь, называл это отец.

– Почему ты такой умный, Мардиан?

Маленький евнух пожал плечами.

– Меня этому учили.

– Но ты старше меня всего на четыре года!

– На четыре с половиной.

– И ты здесь живешь уже несколько лет! Значит, дома ты жил, когда был совсем маленький. Почему же тебя учили такому? Я поняла! Ты – принц! Да, Мардиан? Принц?

– Теперь я просто евнух, – с болью ответил Мардиан. – А кем я был раньше – какое это теперь имеет значение?

– Почему тебя учили, а меня – нет?