Ночь волков - [12]

По обе стороны от меня опустились две похожие как две капли воды девочки, тут же синхронно повернувшие головы в мою сторону.

- Ты северянка, не так ли? - в унисон спросили близняшки.

- Да, - отрицать подобное даже смысла не имело.

- Меня зовут Вазари, ее Майра, - сказала та, что сидела слева.

- А тебя? - спросила девочка справа.

- Сардар, - выговаривать это имя все еще было непривычно.

- Это ведь арфатинское имя. А ты северянка, - заметила Майра.

- Да, моя мать долго жила в Арфатине. Ей настолько понравилось это имя, что так она решила назвать дочь, когда она, то есть я родилась. Она была знакома с кадар Тартаей. Отец был не против. После смерти родителей дядя привез меня сюда, - мне неприятно было обманывать, но Атинора не единожды объяснила, что лучше было бы, если бы все в Арфате знали меня под новым именем. Она множество раз заставляла меня повторять это, так что придуманную легенду я выдавала, уже не задумываясь.

- Наш отец, - произнесла Вазари, - советник правителя. Его зовут тар Таир. Если честно, он совсем не хотел, чтобы мы стали воительницами. Но когда у матери родились в этом году еще две дочери-близняшки, он согласился.

Мне эти две неугомонные южанки очень понравились. Во дворце Артиона у меня не было подруг, но я очень надеялась, что здесь это измениться.

А потом начались дни занятий. Уроки, тренировки, уход за территорией и за теми обитателями заповедника, кто нуждался в человеческой помощи.

У тара Аратана я изучала языки Тандары, территория которой находилась рядом с Арфатином, древние руны Артиона, которые я не раз встречала в книгах библиотеки родового дворца, эльфийский, а так же оттачивала арфатинский. Усваивать эти знания мне удавалось чрезвычайно легко, чем немолодой преподаватель нарадоваться не мог. По его словам, все остальные девушки приходили сюда, чтобы махать железками, а не приобретать знания.

Это превратилось в своеобразную игру - каждый раз сдавая выученный урок, я ожидала услышать эту похвалу, высказанную немного бурчливым тоном. А еще он был одним из немногих, кто знал правду о моем прошлом. Оказалось невероятно сложным постоянно врать о себе, так что общение с ним было своеобразной отдушиной. Наверное, именно его подкупающая доброта и внимание, безобидный вид и радушие способствовали тому, что я не перестала шарахаться от мужчин, после пережитого. Ну что еще добавить - низкий поклон.

Но на уроках, к которым так презрительно относился Аратан, я также старалась быть одной из первых. Каждый раз, беря в руки меч, вспоминала про свою мать, вновь и вновь клянясь себе научиться владеть оружием, чтобы больше никогда не терять дорогих мне людей. Когда другие девочки мечтали побыстрее отложить клинки и смыть с себя грязь и пот, я продолжала повторять заученные движения, доводя их до автоматизма. Через несколько лет, когда основной базис был заложен, я попробовала экспериментировать, придумывая на их основе собственные связки и переходы, которые должны были сбить противника с ритма, вывести из равновесия.

Шить я тоже научилась очень даже неплохо. С первых дней я про себя называла иголку крошечным мечом, и подобный настрой, видимо, на самом деле помогал сосредотачиваться на задании кадар Аиври, присматривающей за ученичецами.

А вот работа на кухне стала воистину каторжным трудом. После нескольких неудачных попыток научить меня хотя бы сносно готовить, главный повар предоставлял мне заниматься разве что самым простейшим: чистить продукты да мыть посуду. И нельзя сказать, что я не старалась! Даже очень. В память запали слова Атиноры про необходимость научиться всему, чтобы выживать в любых условиях, и неспособность освоить простейшие навыки удручали. И если иголка вполне приравнивалась к оружию, то, как ни парадоксально, с кухонным ножом такой трюк самовнушения не удавался.

Верховая езда также не стала особенным препятствием на моем ученическом пути. Я испытывала к благородным красивым животным такую же глубокую привязанность, как и к другим младшим братьям и сестрам. И лошади "платили" мне тем же, легко подчиняясь малейшему натяжению повода и движению коленей.

С Майрой и Вазари мы вскоре стали закадычными подругами. Эти две девушки приняли меня третьей в свой неразлучный тандем. Наверное, именно поэтому время, проведенное в Школе, стало едва ли не лучшими воспоминаниями на всю будущую жизнь.

О том, как сильно я отличаюсь от своих подруг внешне, уже даже успела подзабыть. Впрочем, ненадолго. На пятом году обучения девушкам разрешалось выходить в город самостоятельно. Вот тогда-то всеобщее внимание мгновенно напомнило мне об иностранном происхождении.

Длинные серебристые волосы струились ниже пояса, а если учесть, что я была выше подруг более чем на полголовы, не уступая ростом большинству мужчин этой жаркой страны. Немалое количество восхищенных взглядов, как местных мужчин, так и тех, кто приезжал в столицу Арфата, по причинам торговли или в поисках приключений, как ни странно, раздражало и сильно смущало. Поэтому я предпочитала редко покидать территорию Школы. Не тянуло меня туда, где было шумно, где грохотали повозки, где кричали продавцы, стараясь привлечь внимание покупателей к своим товарам, где из таверн, особенно в вечернее и ночное время, доносились пьяный смех и крики посетителей. Мне не нравились взгляды, которыми окидывали меня женщины, торгующие на улицах своим телом и любовью: оценивающие, завистливые, злобные, а иногда и заискивающие, что смущало наибольше.