Ночь в «Восточном экспрессе» - [82]

Вернувшись, Райли с удивлением увидел, что Сильви встала, оделась в потертые джинсы и белую рубашку с длинными рукавами. Она открыла окна, чтобы впустить бодрящий весенний воздух и полупрозрачный свет, примостилась на подоконнике, сидя боком, подтянув к груди колени, и смотрела на канал, где от берега к берегу по ломаным траекториям перемещались в затейливо поставленном танце речные трамвайчики-вапоретто, моторные лодки и гондолы.

— Привет. Доброе утро.

Она взглянула на него и улыбнулась.

— Я проснулась, а тебя нет.

— Ты же знаешь, я не могу долго спать. Я принес нам еды.

Райли сложил пакеты в маленькой кухонной зоне. В Венеции это встречалось часто: основные комнаты большие и впечатляющие, а кухонные помещения ничтожно малы. Райли полагал, что люди здесь предпочитали есть вне дома. Он прошел назад по мраморному полу мимо до неприличия огромных, подковообразных итальянских диванов, на фоне которых прекрасно смотрелись расписанные фресками стены и грандиозные люстры. Док-станция была спрятана в резном шкафчике. Райли подключил свой айпод.

Перед путешествием он составил подборку песен, которые что-то значили для них с Сильви в минувшие годы. Ему потребовался не один час, чтобы найти и загрузить их. Некоторые давно забылись, упрятанные в дальние уголки памяти, но по мере того, как он оглядывался назад, освежая память с помощью фотографий, они вернулись к нему. Восстановление их приносило радость с оттенком горечи — воспоминания о давних временах, но все равно воспоминания. Никто не может отнять это у них. Пока не может.

Райли включил «Воспроизведение». Музыка полилась из скрытых динамиков, наполняя комнату, но не поглощая пространство, как это умеют лучшие акустические системы.

Услышав музыку, Сильви с улыбкой повернулась.

— Марианна Фейтфулл. «Когда льются слезы», — сказала она. — Я устроила ту дурацкую вечеринку, помнишь? «Приходите в своем истинном облике».

Райли улыбнулся.

— Ты оделась наполовину ангелом, наполовину чертенком.

Он так ясно это помнил. Сильви нарядилась в красное, с рожками и хвостом и с крыльями. Он был в черном и белом — фотограф.

— Мы крутили ее всю ночь. Снова и снова.

Райли взял Сильви за руку и помог спуститься с подоконника. Сильви с улыбкой устроилась в его объятиях. Одной рукой он обнял ее за талию, обхватил палец Сильви с кольцом. Она подняла палец, и кольцо засияло, заискрилось в солнечном свете. Они закружились под музыку. Каждая нота, каждый ритмический акцент, каждое слово были запечатлены в их памяти. В песне ничего не изменилось, как ничего не изменилось и в них самих, не слишком. Внешне они стали другими, но их души, их суть остались прежними.

Не совершил ли он ошибку, думал Райли. Не следовало ли ему попросить Сильви выйти за него в ту ночь горячей страсти, его тогда так и подмывало сделать предложение. Что-то внутри подсказало ему, что момент неподходящий, но теперь он гадал о возможном развитии событий. Были бы у них дети? Он не позволял себе воображать, какими они могли быть, их маленькие Райли-Сильви. Или как изменились бы их жизни. Возможно, напряжение их творческой жизни и неизбежные искушения полностью разрушили бы их отношения. Очень немногие из их поженившихся знакомых до сих пор оставались вместе. А это стало бы трагедией. Вполне вероятно, что сейчас он не держал бы Сильви в объятиях.

«Нет», — подумал Райли. Он правильно поступил, что ждал. Когда умолкли последние аккорды песни, которая принадлежала им в то лето, он пришел к выводу, что, может, он и ждал почти всю жизнь, но их брак станет идеальным.

Глава тридцать первая

Саймон и Стефани решили, что она первая переговорит с Бетт и объяснит: Саймон знает про ребенка. Не важно, как они себя поведут, накал эмоций будет велик. Стефани подумала, что Бетт испугается, если Саймон, даже при всем своем сочувствии дочери, встретится с ней прямо сейчас.

Бетт у себя в номере измучилась, проплакав всю ночь.

— Я не спала, — сказала она Стефани. — Не могу поверить, что я так сглупила. Я всегда думала, что девчонки, которые залетают, просто тупицы. А после того, что случилось с мамой…

Стефани села на незастланную кровать. Требовалось тщательно подобрать слова. Девушка должна знать правду, но незачем излишне чернить Таню.

— Тебе нужно кое-что узнать, Бетт. Твой папа не заставлял твою маму делать аборт, — начала Стефани. — Думаю, может, твоя мама немножко переиначила историю. Вероятно, она была расстроена тем, что произошло.

Она старалась быть как можно тактичнее.

— Как она могла так поступить?! — воскликнула Бетт. — Это же дурно.

— Может, она жалела о своем решении? — Стефани не представляла, как Таня может так манипулировать людьми, но не хотела портить отношения Бетт с матерью. Девушка, вне всякого сомнения, будет нуждаться в ней в течение ближайших нескольких месяцев. Стефани надеялась, что Таня сумеет для разнообразия подумать о ком-то другом, а не только о себе. — От огорчения и в состоянии стресса люди иногда совершают странные поступки.

Бетт кивнула:

— Наверное…

— И послушай… Я сказала твоему папе сегодня утром. О ребенке. У меня не может быть от него секретов. Надеюсь, ты не сердишься, я подумала, что так будет лучше. И, во всяком случае, он хочет, чтобы ты знала: он поддержит любое твое решение.