Ночь в Кэмп Дэвиде - [31]

Маквейга охватила бессильная ярость, он почувствовал, что лицо его заливает краска. Бог ты мой, да ведь он и впрямь думает, будто я явился к нему рассказывать о самом себе. Думает, наверное, что я болен какой-нибудь чёртовой идеей самоочищения, либо что я пришёл к нему специально, чтобы получить эту информацию о психах. Это я-то, самый нормальный человек в городе! Джимом овладело желание как следует выругать Грискома, чтобы этот пронырливый адвокат, который умело извлекал выгоду из высокопоставленных знакомств и не гнушался намёками на шантаж, перестал прикидываться деревенским простачком из Вайоминга. Маквейга так и распирало от злости.

— Очень благодарен тебе за совет, Поль. — Он знал, что слова его прозвучали сухо, но теперь ему было наплевать. — Очень любезно было с твоей стороны уделить мне столько времени.

Гриском поднялся, обошёл вокруг стола, схватил Маквейга за руку и крепко её пожал.

— Знаешь, Джим, я видел в газетах несколько заметок о тебе и о твоей кандидатуре. Какие-то лидеры в Висконсине, по-видимому, начинают кампанию в твою пользу.

Маквейг был не в настроении говорить на политические темы, поэтому он ограничился тем, что коротко кивнул:

— У меня действительно есть там друзья. Но это, конечно, ничего не значит. Решать в этом деле может один президент.

— Это мне известно, — сказал Гриском, не отпуская его руки. — И всё же ясно, что тебя определённо имеют в виду. Поздравляю. Ведь это высокая оценка твоих способностей, Джим!

— Спасибо.

— Слушай, Джим, я понимаю, что ты сейчас расстроен из-за своего… из-за своего друга. У меня ведь у самого бывали в жизни тяжёлые минуты, и я хорошо знаю, что это такое. Положись во всём на время, Джим. Оно самый лучший целитель. Во всяком случае подождать стоит. Ну, а если уж ничего не выйдет, если наш человек не поправится, тогда приходи опять. Я очень уважаю тебя, Джим, и мне очень хочется сделать для тебя всё, что в моих силах.

Он говорил с искренностью человека, старость которого близка и которому ничего теперь не нужно от жизни, кроме хорошего мнения людей, которых он любит или уважает. Но Джим всё ещё злился. Он решительно высвободил руку: — Ещё раз спасибо, Поль. Ты мне очень помог.

В приёмной секретарша-англичанка улыбалась ещё любезней, очевидно одобряя то, что у него хватило здравого смысла явиться со своими затруднениями к Грискому, Фоттерингилу и Хэдли. Маквейг вышел из приёмной не попрощавшись, хлопнув дверью. Но дверь не хлопнула. Пневматическое устройство замедлило её движение, и Джим услышал, как она мягко закрылась за ним.

Когда он вошёл к себе в кабинет, он всё ещё был в отвратительном настроении. Мысль о том, что сенатор Джим Маквейг может свихнуться на почве связи с Ритой Красицкой, казалась ему настолько смехотворной, что Джим просто не мог понять, как это проницательный Гриском сумел додуматься до такой ерунды.

Зазвонил внутренний телефон. Маквейг снял трубку и услышал голос своего помощника. Флип сообщил новость: ещё один мэр в штате Висконсин выступил с кампанией в пользу сенатора Маквейга. Джим нетерпеливо оборвал своего секретаря.

— После, — сказал он. Сейчас ему было не до того.

Потом он уселся за свой стол и стал ковырять ножом для разрезания бумаги большое пресс-папье. Гнев его постепенно стал проходить. В конце концов Гриском сделал вполне логический вывод, особенно если принять во внимание, что Маквейг отказался назвать имя.

Надо было немедленно действовать, но как? Что ж, он засядет, пожалуй, за «домашние задания», в невыполнении которых обвинил его Крейг Спенс. Для начала надо будет срочно узнать, что предусматривается законом в случаях, когда физическое или психическое здоровье президента внушает опасение. Как же фамилия того малого, который заведует законодательным отделом библиотеки конгресса? А, да, мистер Брэнтон, один из многих сотен безликих служащих, которым известно всё то, чего не знают сенаторы.

Он позвонил в библиотеку конгресса и услышал приветливый, невыразительный голос Брэнтона.

— Здравствуйте, мистер Брэнтон, это говорит сенатор Джим Маквейг из Айовы. Понимаете ли, мне нужно просмотреть всё, что у вас имеется по вопросу о неспособности президента управлять страной. Что? Для речи? Нет, простая служебная справка.

С минуту он молча слушал, что говорил ему заведующий.

— Да, да, именно это. Ранние соглашения между Эйзенхауэром и Никсоном, Кеннеди и Джонсоном, а также последнее — между президентом Холленбахом и мистером О’Мэлли. И все протоколы сенатских заседаний под председательством сенатора Бирча Бэя из Индианы. И рекомендации Американской ассоциации адвокатов. Короче говоря, всё, что у вас есть.

— Я сегодня же пришлю всё, что у нас имеется, сенатор. — Брэнтон говорил извиняющимся тоном. — К сожалению, большая часть материала находится сейчас у другого абонента. Вы ведь понимаете, интерес к этой теме всегда большой. Но как только мне вернут остальной материал, я немедленно пришлю его вам.

Джим откинулся в кресле. Вот так штука! Что же теперь делать? Снова его охватил прежний страх. Неужели Марк действительно?.. Он даже мысленно не посмел произнести это слово. Однако время не ждёт, необходимо срочно действовать. И тут он вспомнил совет Поля Грискома.