Ночь сыроежек - [2]

— Здорово, Владимирович. Здравствуйте, Егоровна. Привет, Паша.

— А мы к грибоеду идем! — в лоб ошарашил его Пашка. Он постоянно путал слова. Например, боровик называл бордовиком, а хлев хулевом.

— Здравствуйте, Саша, — неестественно засмеялась мать. — Паша шутит так. Вот, гуляем…

— Ну, гуляйте, — запахнулся в плащ-палатку водитель и прошел мимо.

— МладшОй, ты что совсем дебил? Ты как в разведку пойдешь? Первому встречному шпиону все выложил! — начал бушевать отец. — И что это у тебя в руках?

— Зонтик, — пискнул брат.

— Вижу, что не топор. Откуда он у тебя?

— Нашел…

— Смотри мне! — папаша погрозил узловатым пальцем и, вырвав зонт, попытался его открыть. — Точно спер где-то?

Тут с боковой улицы вывернулась бабка Максиманиха.

— Здравствуйте, Виктор Владимирович, здравствуйте Валентина Егоровна.

— Здравствуйте.

— Мы не к грибнику, и не в разведку! — попытался обмануть бабку Пашка. — Просто гуляем…

— Странный он у вас, — перекрестилась Максиманиха, на всякий случай, обходя их стороной.

— В школе им сейчас задают много, вот ребенок и заговаривается, — вслед объяснила мать.

— Дебил, ты лучше вообще молчи! — папа стукнул зонтиком малолетнего путаника по голове. Зонтик от удара раскрылся.

— А ты чего там сидишь, придурь? — сдавленным голосом прошипел он мне. — Беги скорее в посадку, пока нет никого.

Я, согнувшись, перебежал через асфальт и, прижимаясь к деревьям, двинулся по защитной лесопосадке, растущей вдоль шоссе. Незадачливые грибоискатели продолжили прогулочное шествие под дождем и покинули деревенские пределы. Километра через полтора, когда до большого леса оставалось не более пятисот метров, их нагнал трактор ДТ-75, управляемый парторгом Крахой, который был неравнодушен к нашей матери.

— Здорово Владимирович, привет Егоровна! Куда собрались?

— Гуляем…

— Гуляете?

— Гуляем…

— Паш, а ты не замерз?

Пашка молчал и делал вид, что вопрос к нему не относится.

— Егоровна, чего это он?

— Да не выспался он, Николай Ефимович. Не обращай внимания, — ответила мать.

— Может подвезти вас?

— Нет, не надо, — отказался отец, косясь на лес.

— Ладно, поехал я, — трактор развернулся, обдав семью липкой грязью из-под гусениц, и рванул к деревне.

— Вить, может, вернемся? Мы уже как зюзики, — попыталась призвать супруга к благоразумию мать.

— Куда мы вернемся? Тогда нас сразу заподозрят! Пошлите, недалеко уже. В лесу не так льет.

— Витя, какой же ты бурдулек!

— Молчи, кекельба драная!

Так, громко переругиваясь, они добрались до леса.

— Поносил? Дай поносить другому! — потребовал отец, срывая надетый на меня плащ ОЗК[1]. — Буду как Черный плащ — ужас, летящий на крыльях ночи!

— Вить, ты и так уже как ужас, без всякого плаща, — то ли польстила ему, то ли съехидничала супруга.

— А я как? — обиженно поинтересовался я. — Голый буду?

— Одень вот, — он протянул мне свой промокший насквозь пиджак. — Ты у нас закаленный.

— Витя, какой же ты бесчувственный. Прямо как носорог! — укорила его супруга. — Он же замерзнет.

— Чего он замерзнет? Я с пиджака воду струхивал, тепло будет. Как говорится, дружба дружбой, а пиджачок врозь.

— Только струхивать ты и умеешь, ни на что больше не годен!

— Не до тебя. Давайте грибы искать!

Мы начали искать грибы. Мать бдительно следила за Пашкой.

— Стой балбес! — внезапно закричала она. — Там волчье лыко не подходи!

Испуганный ребенок шарахнулся в сторону.

— И туда не иди!

— Почему?

— Там волчьи ягоды!

До позднего вечера мы лазили под проливным дождем по мокрому лесу, но ничего не нашли. Еще и едва не заблудились.

— Гриб нашел! — только Пашка едва не съел мухомор. — Смотрите, какой красивый!

— Немедленно брось! Это яд! — был остановлен грибник бдительной матерью.

— А что это? — побледнел брат и растоптал коварный гриб ногой.

— Это мухомор! Их раньше молоком заливали и ставили на подоконник — от них мухи дохли.

— Поэтому так и назвали? — догадался ребенок.

— Да.

— Еще ими лоси лечатся, — вставил я.

— Может, домой его возьмем? — посмотрел брат на поверженный гриб. — От мух поставим.

— Ты хочешь, чтобы батя твой его сожрал?

— Чего он сожрет? Он же не лось, — не понял брат.

— А он и без рогов жрет все, что ни попадя!

— Что вы орете на весь лес! — раздался медведеподобный рык отца. — В деревне ваши вопли слышны!

— Да в деревне все по домам в тепле сидят, только мы как придурки с Бердянска таскаемся! — кричала ему в ответ мать. — Говорила же, на Станислава-грибовика надо идти!

— Иди ты на хрен, ломехуза драная! — взбеленился отец. — А я домой пойду, с вами каши не сваришь и грибов не наберешь! И вообще, у кого рога?

— Ты и без рогов как баран!

— Да ну вас всех! — он бросил ведро и поскакал по лесу как козлик молодой в капустном поле.

— Витя, ты туебень! Дубень бесчувственный! — вслед ему разорялась мать, потрясая пустым ведром. — Теперь из-за твоей твердолобости и жадности дети замерзнут и от воспаления легких помрут!

— Что вы стоите! — набросилась она на нас. — Бегом домой! Не хватало еще, чтобы леший какой на вас выперся.

Мы кинулись из леса так, как будто за нами и правда гонится леший. Мать неуклюже, как лягушка за Иваном-царевичем, бежала на каблуках следом, приговаривая:

— Свят, свят, свят!