Ночь святого Кондратия - [41]

Как одному из спасителей каравана, Юрию выдали много мяса. От шкур Константа отказалась: куда их на переходе вымачивать да мять? Даже мездру снять толком не присядешь. Конская шкура — особенно свежая — мокрая, тяжеленная, грязная. И на колени не постелишь. После ночных подвигов камеристка чувствовала себя до того вяло, что даже Юрия не выругала.

А незнакомка, кроме похищения короны, прославилась еще и лекарским умением. Это она перевязала почти всех пострадавших, вправила вывихи тем, с кем не совладал лекарь стражников, да еще и напоила раненых болеутоляющим. Командир каравана с общего согласия наградил и ее мясом и деньгами.

К вечеру караван погрузился в тяжелый тревожный сон. Беспокойно перекликались часовые. Сквозь туман мутно и недалеко виднелись огни факелов. Тянулась ночь. Стонали раненые. Константу всю ночь тошнило, и Юрий сторожил ее вылазки в кусты.

Утром ночные страхи рассеялись вместе с туманом. Смолкли стоны побитых: кому полегчало — а кто, наконец, уснул. Охранники подобрали по кустам несколько волков, привлеченных запахами сырой конины и подстреленных ночью от большого испуга. Так-то стража стальными арбалетными болтами не раскидывалась. Запрягли животных, загасили костры. Снялись со стоянки и двинулись, наконец, дальше.

Тут Зафира и заметила, что незнакомка — оказавшаяся разлучницей, драной кошкой, убийцей Ежиного Короля, похитительницей короны — идет пешком.

— Эй… — осторожно сказала Зафира, — а у тебя даже тележки нет?

Лекарка вздохнула:

— Была.

Зафира помялась. С одной стороны, спавшая в фургоне Константа по такому случаю живо бросила бы любую слабость и сделала бы “кошку” еще более драной. С другой стороны — интересно же!

— Садись, — вздохнула уже Зафира.

— Спасибо, — незнакомка без ложной скромности влезла на лавку. — Тебе притирания не нужны? Или там духи?

— Нужны, конечно!

— Тише ты, кони пугаются.

— Так с этими лесными дорогами совсем человеческий облик потеряешь! — баронская дочь сердито тряхнула поводьями, поправляя ход упряжки.

— Да не злись ты, — лекарка примирительно улыбнулась. — Я же не знала, что это твой парень. Ну, там, на балу. Я по костюму думала, что это граф Дебиан. А ведь мы с графом росли вместе…

Зафира распахнула глаза еще шире:

— А… Ты дворянка?

Лекарка помялась.

— А, — сообразила Зафира, — неполнорожденная. Ну, и что дальше?

Тут в тележке проснулась Константа. Прислушалась к беседе и нашла ее интересной. И поэтому не стала ни выскакивать с воплями, ни будить отсыпающегося после ночного караула Юрия.

— Дальше… — разлучница грустно улыбнулась, — как же граф и женится на такой, как я? Ему писаную красавицу нашли. Где-то на севере. Говорят, — “кошка” прижмурилась, — девица невероятной прелести!

Зафира тоже прижмурилась. От удовольствия. Константа чуть не зашипела — но это раскрыло бы ее подслушивание.

— А зачем тебе корона?

Ошеломленная резким переходом беседы, лекарка даже укусила ноготь.

— Ну… Из нее состав делают. Для мужской силы. Ну, ты понимаешь?

— Так что, граф Дебиан…

— Не знаю, — разлучница вздохнула, — мы с ним как брат и сестра росли. Даже не поцеловались ни разу.

— Брешешь! — не выдержала Константа. — Ну брешешь же!

Зафира подпрыгнула на скамье. Попутчица слетела на обочину, чудом не переломав ноги. Махнула Зафире:

— Ну, я пошла. Травки собирать.

И была такова!

Константа выпуталась из фургона и уселась на нагретое место.

— Больше уши развешивай. Не целовались они, как же! И с Юрием они всю ночь стихи читали!

— Что, правда?

— Господи, ну вы и… госпожа!

— Госпожа как госпожа, — буркнул разбуженный Юрий. — С кем вы там уже кости моете? И кому?

— Графу Дебиану, — как ни странно, Зафира опомнилась первой.

— И чего, граф и тут нас догнал?

— Ну, — покраснела Зафира. — Эта девушка…

Константа громко фыркнула.

— … Говорит, что она сестра графу. Незаконнорожденная.

— Да у нас таких незаконнорожденных полный Север, — камеристка сложила руки на груди. — Бордели лопаются!

Юрий попытался сменить тему:

— А зачем она с чудовища корону отпилила?

Зафира опять покраснела. А Константе стало плохо: уткнувшись в шейный платок, она стала задыхаться и всхлипывать.

— Что, опять? — Юрий завозился в телеге. — Помочь тебе?

Не выдержав этого, Константа разразилась оглушительным хохотом.

— Да уж. Пара Жабовару!

Юрий завертел головой:

— С тобой точно все хорошо? Голова не кружится? Не тошнит?

— Не тошнит. А вот у тебя на лбу большая шишка будет. Если поднесут тебе зелья из иголок Ежиного Короля.

— А шишка-то с чего?

— Да хер тебя в лоб ударит! — не выдержала Константа. Зафира ойкнула и закрылась рукавом.

— Тьфу, — сказал Юрий. — Я тут за тебя переживаю… Но ход твоих мыслей мне нравится.

Тут уже баронская дочь решила сменить предмет беседы:

— И вообще, нас даже при казни Жабовара не тошнило, вот.

Юрий вздохнул грустно:

— Вот казнили сволочь: насильника, разбойника. Ну он тварь, спору нет. А мы после этого люди? Отрезали бы ему голову без мучений.

— Ну ты же — точно не человек, чего переживаешь? Душой его подавился?

Дьявол икнул:

— А вы?

Константа подбоченилась:

— А мы что, терпеть должны? Мы потому и люди, что только скотина терпит!

На это Юрий не нашел что ответить. Откинул полог повыше, спасась от полуденной духоты: парило не по-осеннему. Слева все так же тянулась река, блестя через ветки лещины золотыми огоньками, точь-в-точь рыбья чешуя. Колеса ровненько катились по старому, но все еще идеально гладкому, тракту, проложенному великими мастерами в незапамятные времена. Приятно для слуха цокали копыта. Повозка чуть покачивалась на рессорах, и от этого клонило в сон. Чтобы отвлечься, Юрий посмотрел на возню белочек в ветвях справа от дороги. Белки взлетали к небу по спирали вокруг ствола, гонялись друг за другом, вытянув пышные хвосты и совершенно не обращая внимания на тяжеленные фургоны каравана. Но вот зверушек накрыла тень коршуна — не то ястреба, кто их разребет! — белки мгновенно испарились, как и не было.