Ночь святого Кондратия - [23]

Но зато как к глазам подходит! А как волосы по ней рассыпаются! Глубокая синева с золотой росшивью! И сшить платье обещают всего за трое суток. Ну, конечно, еще день-два на примерки… Но, в целом… Не такой бесполезный этот Дьявол.

И вообще! Душа-то продана уже. Да и тело… Как бы сказать… Короче, пусть добывает деньги, где хочет!

Константа парчу все-таки отложила. Взяла бархат — да не простой, рытый. Цвета “полыхающей лисы” — лишь капельку светлее каштановых волос камеристки. Константа с удовлетворением отметила, что за время путешествия волосы ее сравнялись длиной с гривой госпожи.

Так что после портнихи и башмачника — оттуда Зафиру пришлось вытаскивать за руку — добрались все-таки до галантереи. И до поясков. И до шпилек. И до тисненой сумочки на пояс. И до гребней: массивные, черепаховые, четырехзубые, с фигурным верхом. Константа взяла с фигуркой девушки — желтоватая слоновая кость, тонкая резьба, каждая кудряшка видна. Зафира взяла гребень, усыпанный “глазками” из множества мелких синих сапфиров. Расчесывать, впрочем, обе выбрали простые гребешки: с частыми зубцами, крепкими шлифованными оголовками, удобно ложащимися в руку. Константа и тут осталась верна черепаховому, Зафира же, после долгого обнюхивания, взяла сандаловый, с оголовьем в форме изогнувшейся кошки.

Деньги еще оставались. Так что следующими под удар попали духи. Перенюхав половину лавки, Константа остановилась на розовом масле: и держится долго, и уходит по чуть-чуть. Зафира о низменных материях не беспокоилась, выбрав пузатенький флакончик с прелесть какой миленькой хрустальной розой-пробкой, чуть ли не большей самого флакончика.

Наполнив корзину сопровождающего (Константа по хозяйски одернула на нем ливрею), женщины решили отведать знаменитого бомонского мороженного. Все-таки бегали по лавкам почти день… Да и деньги пока что были.

За мороженным они зашли на увитую плющом и виноградом веранду. Зафира улыбнулась: еще здесь была дикая роза, точь-точь как у нее на духах.

Подскочила девочка с вопросом, что подать. Так что мороженным не ограничились: начали с пирожков с зайчатиной, заказав пяток и для парня с корзиной. Перешли к луковому супу с маленькими сухарикам в ногок Зафиры величиной. Затем ели жареный картофель в сметанном соусе с укропом и петрушкой. Потом еще попробовали “бусинки” с вишней — маленькие вареники. И еще икры — совсем чуть-чуть. Не от жадности, а просто уже некуда было.

Запивали же все это холодным березовым квасом из легендарного “потеющего” кувшина. И когда, наконец, подали мороженное — в виде той самой городской стены — девушки смогли только лизать стену. Как те Песчаные.

Носильщик с удовольствием прибрал все, чем с ним поделились женщины, чтобы не лопнуть. Всю обратную дорогу Зафира вздыхала, что теперь она толстая, как те ослики. И в новое платье не влезет.

— Чего? — удивился Юрий, встретивший их на нижней ступеньке винтовой лестницы, отчего показавшийся еще выше, стройнее и красивее.

Девушки согласно вздохнули:

— Ну… Растолстеем.

— Лучшее лекарство от ожирения — хорошая прогулка в приятной компании, — хмыкнул наскучавшийся взаперти Дьявол.

— Но нам же надо переодеться!

— Умыться!

— Волосы уложить!

— Ага, и расчесать.

— Сначала расчесать, потом уложить!

Юрий замахал руками:

— Ладно, ладно, я уже все понял.

Посмотрел на стрелки напольных часов украшающих холл:

— Вот если вы через полчаса…

— Час! — твердо сказала Зафира.

Юрий пожал плечами:

— Танец огней начнется через три четверти часа. И ждать нас не будет.

Константа томно потянулась:

— А может, его из окна видно? Сверху даже лучше, чем из толпы шеи тянуть.

— Э! Тут кто-то похудеть хотел!

— Госпожа хотела.

— Вот мы с ней вдвоем и пойдем.

Константа аж ноздри раздула:

— Госпоже без камеристки на людях появляться не по чину! Она же порядочная девушка, а не какая-нибудь там!

Зафира собралась возразить — но не осмелилась. Действительно, если их увидят знакомые? Нет, можно бы накидкой голову прикрыть. Но тогда ее красоту никто не оценит!

— Так! — решительно сказала баронская дочь. — Бегом собираться!

Юрий понимающе вздохнул и отвернулся разглядывать часы.

А там ой как было на что поглядеть! Механизм заключался в шкафу, величиной в добрую четверть холла. Полированое дерево в несколько ярусов украшали резные фигурки, изображавшие некие сцены — Дьявол не понимал, какие, но старался неведения своего не показать и рассматривал искусную резьбу с видом знатока.

Тут часы издали громкий щелчок, и некоторые из фигурок даже плавно задвигались, в такт полившейся музыке. Зафира сразу узнала бы менуэт, но Юрий в местных танцах не разбирался. Несколько выше полочек с фигурками сиял круглый кованый циферблат, начищенный до блеска. Стрелок на циферблате было целых шесть. Как и кругов с цифрами, картинками, прорезными окошечками, в которых мелькали все те же фигурки. Насколько Юрию удалось разобрать по нарисованным солнцу и луне, самая толстая стрелка отсчитывала годы. Стрелка чуть потоньше — сезоны. Зиму, осень, весну, лето — каждый сезон изображала аллегория, тут Юрий не ошибся. Зиму представлял бородатый дед с дубиной, весну — его, судя по росту и тонкости фигуры, внучка. Зато лето — дочерна загорелый здоровяк в набедренной повязке, с косой в одной руке и лейкой в другой — четко давал понять, в каких занятиях сей сезон проходит. Осень же — внушительная, словно Константа, с такими же каштановыми волосами — считала цыплят, а из ее корзины торчал ананас, арбуз, пятачок поросенка, рябиновая гроздь величиной с хороший веник.