Ночь Седьмой Тьмы - [8]

К полудню она выдраила обе спальни и ванную. После короткого перерыва на обед она решила взяться за гостиную. Поначалу все шло гладко. К этому времени она уже вошла в ритм, работая споро, отчего каждое отдельное задание превращалось в грациозное действие.

Филиус немного передвинул мебель, достаточно, чтобы вызвать ее раздражение; Она любила, когда вещи стояли на своих местах. Нагнувшись, она подтолкнула софу плотнее к стене. Софа была тяжелой и громоздкой, и Анжелина спросила себя, зачем Филиусу вообще понадобилось ее двигать.

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и опустилась на софу. Опускаясь, она почувствовала, что что-то не так. Анжелина окинула комнату взглядом, нервно обозревая привычную картину и пытаясь определить, что именно нарушает эту привычность. Стул немного левее своего обычного места: но дело было не в этом. Ее минтоновская ваза стояла не с той стороны каминной доски. Тоже не то. Марокканский коврик сдвинут примерно на два фута в сторону. Нет, не то. Или, по крайней мере...

Это было у нее под ногами. Она видела это, когда двигала софу. Старое пятно от вина на ковровом покрытии исчезло. Оно сидело там уже много лет, непривлекательное и невыводимое никакими средствами. Коврик обычно накрывал его.

Опустившись на колени, она тщательно обследовала ковер. Никаких признаков того, что здесь когда-то было пятно. С усилием она передвинула софу влево, потом вправо. Ничего. Подняла коврик. Ничего.

Анжелина прошла через комнату и отодвинула одно из кресел. Тут тоже должно было быть пятно, как раз слева от камина, где их старый полосатый кот Барон Самди когда-то наделал огромную лужу в знак протеста против того, что его заперли в комнате на ночь. Но никакого пятна не было.

Чем пристальнее она вглядывалась, тем больше убеждалась, что это все-таки не их ковер. У них был однотонный «мокет» грибного цвета, который они приобрели за бесценок в мебельном магазине Джона Муллинза на Мертл Авеню шесть, может быть, семь лет назад. Он уже пережил свои лучшие годы. Этот был такого же цвета, но не такой потертый.

Зачем бы это Филиусу понадобилось менять ковер у них в гостиной? Она снова отодвинула софу от стены, оставив широкое свободное пространство в задней части комнаты. Ковер был неглубоко прибит вдоль плинтуса кнопками. Она сильно потянула и без труда оторвала его от пола. Двигаясь вдоль стены, она освободила его до самого угла, потом прошлась по другой стороне, аккуратно выдергивая кнопки из половых досок, так чтобы край лежал свободно.

Ухватив ковер за угол, она потянула его на себя, сворачивая в рулон и обнажая дощатый пол под ним, Сначала – голые доски, а потом...

Она замедлила движения, чувствуя, как ужас, словно ядовитый настой, просачивается в ее вены. Образы недельной давности замелькали в ее сознании тупой, разрушительной вереницей. Она услышала мерный рокот барабанов Петров ночи, увидела кровь, теплым потоком струящуюся вниз на фоне болезненно желтого, нервного света.

Деревянный пол покрывало темно-багровое пятно. Оно начиналось у стены и расползалось под ковром во все стороны. Она стала скатывать «мокет» дальше, открывая фут за футом окрашенные красным доски. На нижней поверхности ковра в некоторых местах виднелись бурые пятна, там, где свежая кровь не ушла до конца в напитавшееся дерево. Анжелина отвернула ковер еще немного, и преследовавший ее запах погреба ударил в ноздри сильнее, чем когда-либо раньше.

В том, что это была кровь, она не сомневалась ни минуты. Она видела это на кассете: Филиус с чашей крови, его темное возлияние старым богам, чьи имена не выговаривались на языке смертных. И она помнила этот запах – сладковатый, чуть тошнотворный, незаметно просачивающийся между плотью и костями. Ей уже доводилось вдыхать его, прогорклый, обильный и всюду проникающий, глубоко в подземных камерах старого полицейского управления в Порт-о-Пренсе.

Кто-то поработал с досками. Их сначала оторвали, а потом кое-как снова прибили на место. Свежие трещины проглядывали сквозь пятно, как незажившие раны. Покореженные гвозди говорили о неуклюжей спешке.

Анжелина пошла на кухню и взяла толстую отвертку из ящика с инструментами в рабочем шкафу. Плоский конец легко вошел в щель между досками. Она надавила на отвертку сбоку, гвозди протестующе заскрипели, Анжелина ощутила шероховатое прикосновение пропитанного кровью дерева, один ноготь сломался.

Вонь, потоком хлынувшая в комнату, была невыносима. Анжелина судорожно сглотнула, борясь со рвотой, изо всех сил прижала руку ко рту. Поднявшись с колен, она пошатываясь добрела до окна и распахнула его. Воздух, ворвавшийся с улицы, был отравлен всего лишь выхлопными газами и промышленными отходами. В комнате позади себя она ощущала яд более древний, более насыщенный.

Отыскав в ящике комода шарф, она повязала его на лицо, плотно закрыв рот и нос, и только после этого вернулась к красному пятну на полу. Стиснув зубы, она твердой рукой вонзила отвертку в узкую щель между двумя следующими досками. Гвозди застонали, вылезая из брусьев. Дыра в полу стала шире. Их квартира находилась на первом этаже: внизу не было ничего, кроме фундамента.