Ночь Паука - [11]

Мелия рассмеялась.

— Довольно спорить, сестра. Ты видишь: все против.

— Но ведь это так интересно!

— Дело вкуса, — философски заметил Фабиан, — меня, например, колдовство не интересует вовсе. Зато очень интересуют колдуньи, особенно такие хорошенькие, как ты, моя прелесть.

Он лукаво посмотрел на девушку, и Зите ничего не оставалось, как в который уже раз за вечер покраснеть.

— Вот и отлично! — обрадовалась Мелия. — Я покажу вам дом! — Она обернулась к Эмерику: — Ты ведь еще не видел галереи воинов? Обещаю — тебе понравится!

— Не думаю. — Прикрыв рот ладонью, юноша лениво зевнул. — Кровопролитие никогда не интересовало меня, и мужланы в доспехах тоже. Идите за своим талисманом. — Он вяло махнул рукой, дозволяя им удалиться. — Смотрите на статуи, а я подожду вас здесь.

Он налил себе вина и демонстративно откинулся на спинку дивана.

Молнии сверкнули в глазах Мелии, но никто этого не видел. Против ожидания, ее вовсе не расстроил отказ Эмерика, и вспыхнувший на мгновение гнев был вызван лишь тем, что кто-то осмелился отказать ей! Но он тут же угас, как только девушка поняла, что в душе даже рада отказу! Она уже не желала близости с Эмериком, но впереди была долгая ночь, и при мысли о том, что ей теперь придется избегать притязаний своего кавалера, любви которого она сама добивалась, ее начал разбирать смех.

Ничего не скажешь — хорошую шутку сыграла с ней сестра! Хотя, конечно, она должна быть только благодарна ей.

— Кром! — в сердцах воскликнул Конан.

Он, привыкший никому не давать спуску, впервые оказался в таком дурацком положении! Не иначе как компания наверху решила поразвлечься. Прекрасно! Но только не за его счет! Его никто не приглашал, а стало быть — самое время убираться восвояси! Тем более что дело свое он сделал.

Конан похлопал себя по поясу, проверяя, на месте ли камень, и пошел обратно, по протоптанной в пыли тропинке. Теперь уже в последний раз.

— Да где же эта лампа?!

Натыкаясь на углы и выступы, Фабиан шарил в темноте, беззлобно ругаясь, пытаясь на ощупь найти масляный светильник, оставленный у входа.

— Наверное, закатился куда-нибудь, когда дом стоял на рогах.

— Ну и ладно, — примирительно произнесла Мелия, — возьми подсвечник и забудь о лампе.

— И то верно.

Фабиан вернулся в комнату и, повернувшись к Эмерику, спросил:

— Может быть, все-таки пойдешь с нами?

Его приятель лениво отхлебнул вина из кубка и отрицательно покачал головой.

— Ну, как знаешь.

Фабиан пожал плечами и вышел, прихватив со стола массивный бронзовый подсвечник в форме многорукой вендийской богини, держащей шесть свечей. Теперь света хватало, и девушки сразу почувствовали себя свободно и непринужденно.

Зита с интересом смотрела на фигуры, расставленные на невысоких, черного гранита, цилиндрических постаментах вдоль стен голубого и розового карпатского мрамора. На время даже ее желание как можно быстрее получить талисман уступило место естественному любопытству, ведь она, в отличие от сестры, была здесь впервые.

Галерея начиналась с воина в закрывающем грудь и живот кожаном панцире, с рельефно оттиснутыми контурами мощных мышц.

В левой руке он держал узкий овальный щит, закрывающий предплечье, в правой — короткий широкий бронзовый меч. На массивном, бычьей кожи поясе с нашитыми медными бляхами висел внушительных размеров кинжал в кожаных ножнах.

Грудь и плечи следующего закрывали словно вчера надраенные до солнечного блеска бронзовые доспехи. Голову защищал округлый кожаный шлем, закрывавший сзади шею.

Из-под грудного панциря ниспадала к широкому кожаному поясу крупноячеистая сеть, искусно сплетенная из массивных бронзовых колец. У воина был маленький, в локоть, круглый щит и такой же, как у предыдущего, меч.

Дальше ждали своей очереди другие фигуры, каждая в своем, не похожем на прочих, облачении, которые еще лишь предстояло рассмотреть.

— Нам придется идти медленно, — заметила Зита, — чтобы свечи не потухли.

— Прекрасно! — Мелия внезапно ощутила подъем. — У нас будет время осмотреться! Тебе особенно должно быть интересно, Фабиан, ведь это галерея воинов. Не так много прославленных воителей было в Заморе, но их образы, увековеченные в искусно вылепленных из воска фигурах, собраны здесь.

— Но почему воск, любезная хозяйка? Отчего не божественный мрамор, столь точно передающий красоту человеческого тела?

— Лица мраморных статуй мертвы, а наш прадед, великий Ксавер, стремился показать предков такими, какими они были при жизни. Не все получились одинаково, но в целом это ему удалось.

Она пошла вперед, продолжая рассказывать о коллекции, собранной в этой галерее, изумив Фабиана глубоким знанием жизни людей, чьи «чучела» — как он окрестил их про себя — были представлены здесь, но удивление лишь на миг коснулось его. В следующее мгновение его внимание оказалось всецело поглощено идущей впереди Мелией.

В свободной и непринужденной походке ее тело извивалось змеей. Полупрозрачное платье почти не скрывало дразнящей прелести тела, но движения оставались столь естественными, что не давали ни малейшего повода для мыслей об игре.

И тем не менее Фабиан не мог оторвать от нее зачарованного взгляда — каждый шаг что-то неуловимо менял в облике девушки, показывал ее несколько иначе. Она словно позировала художнику, непринужденно меняя образы, предлагая выбрать наиболее понравившийся.