Ночь Охотника - [156]

Но затем из-за спины у него раздался приказ, и этот голос он прекрасно знал.

– Выполняй, – сказал Громф, и Андзрел, резко развернувшись, увидел архимага, Тос’уна и его дочь, наполовину дартиир.

Мастер оружия поклонился и поспешил прочь.

– А мне казалось, ты поклялся, что не придешь сюда, – осмелился заметить Тсабрак.

Архимаг кивнул с таким видом, словно это не имело никакого значения; и действительно, если вспомнить сокровище, которое нашли он и его сестра и теперь держали в доме, находившемся вне трех измерений, в чулане возле камеры Предвечного, это не имело значения.

Громф скрылся среди теней, забрав с собой двоих Армго, и оттуда они наблюдали, как Тсабрак начал произносить свое длинное заклинание. Шли минуты, минуты превращались в часы, миновали сутки, а он продолжал нараспев произносить слова.

Но сам Тсабрак не шевелился, он стоял совершенно неподвижно, словно прирос к камням на пороге пещеры, воздев руки к небесам.

Солнце показалось на востоке, но он еще не закончил, и этот отвратительный слепящий шар едва достиг зенита, когда наконец пришел ответ на призыв Тсабрака.

Живые черные щупальца выросли из камня, обвили тело мага-Ксорларрина, проникли в него, в его вытянутые пальцы, затем устремились вверх, к небу.

И так продолжалось много часов, и солнечный свет скрылся за серыми облаками, когда солнце коснулось западного горизонта.

Всю ночь Тсабрак продолжал колдовать, и щупальца Подземья все тянулись к небу, и когда настало следующее утро, казалось, что продолжается ночь, и земля лежала в полумраке, и жители Серебристых Болот – орки и эльфы, дворфы и люди – закрыли ставни, ожидая ужасной бури.

Но буря не начиналась, потому что это были не дождевые облака.

Весь следующий день Тсабрак читал свое заклинание, и Громф ушел, узнав от Мефила, что Мать Зирит прибыла в К’Ксорларрин.

В конце концов, архимаг видел достаточно; он почувствовал себя действительно ничтожным перед силой, которую ему пришлось наблюдать. Он знал, что эта сила не исходит от Тсабрака, потому что он был лишь се проводником – возможно, закончив колдовать, он испустит дух. Это была сила Паучьей Королевы, вторгшейся в царство магии заклинаний в попытке захватить над ним власть.

И она лишила дневного света область, называемую Серебристыми Болотами, подготовила поле боя для своих слуг-дроу.

Такова была сила Сумерек, понял Громф, и весь мир заметит это, и весь мир придет в ужас.

Мать Зирит пребывала в отвратительном настроении. Ее мастер оружия был мертв, убит в холодной северной долине. Ее старшая дочь, высшая жрица ее Дома, ее нового города, тоже была мертва, убита в собственной постели.

Больше половины отряда драуков, которых она послала сюда со своими детьми, уничтожена, а также погибли почти сорок членов ее Дома, включая жриц и магов.

О, взамен они получили немало рабов-дворфов, но это едва ли стоило таких потерь.

А часовня!

Матери Зирит сказали, что это будет жемчужина ее драгоценного города, место, где сосредоточена мрачная божественная сила, которая станет служить ее ремесленникам и удовлетворит Госпожу Ллос.

И теперь она смотрела на обрывки паутины, на мусор, усеивавший пол, на обрушившийся потолок; там ее ждали гости, явившиеся без приглашения.

Вид Матери Квентл и Громфа, стоявших возле ее алтаря, не улучшил настроения Зирит. Они пришли сюда, чтобы судить ее, догадалась она, сказать, что ее дети плохо служили Паучьей Королеве.

И скорее всего, они пришли сюда, чтобы поглотить К’Ксорларрин и включить его в расширявшуюся сеть Дома Бэнр.

С ними был кто-то третий: на алтарном камне возвышалась стройная женщина, облаченная в прекрасные одежды с узорами в виде паутины и пауков. Она стояла спиной к Зирит, когда Мать вошла в часовню; ее черные волосы рассыпались по плечам, и в них виднелись алые пряди, точно так же, как в жертвенном камне.

Когда Зирит приблизилась, эта женщина – эльфийка – обернулась и взглянула на нее свысока.

– Дартиир! – не веря своим глазам, воскликнула Мать Зирит.

– Разве ты не узнаешь ее, Мать Зирит? – спросила Квентл. – А я думала, ты много раз слышала имя Далии.

– На священном жертвенном камне, Мать? – возмутилась Зирит. – Значит, нам следует принести в жертву это проклятое существо? Тогда, прошу, позволь мне держать кинжал!

– Говори с уважением о равной тебе, Мать Зирит К’Ксорларрин, – посоветовала Квентл, и когда смысл этих слов дошел до сознания ошеломленной Зирит, она тупо уставилась на Верховную Мать Бэнр.

Громф рассмеялся, и это лишь добавило напряжения и разозлило растерявшуюся Зирит.

Мать Квентл повернулась к архимагу и велела ему объяснить, что происходит, представить эльфийскую женщину, стоявшую на священном камне.

Громф шагнул вперед, с уважением поклонился Матери Зирит, затем указал на Далию.

– Перед тобой Мать До’Урден, – проговорил он, – Верховная Мать Дома Д’аэрмон Н’а’шезбернон, Восьмого Дома Мензоберранзана.