Ночь огня - [52]

Кассандра резко пошевелилась, широко шагнув на железный балкон.

Бэзил спрятался в тень, которую отбрасывало дерево. Он оперся о ствол, взглянул на нее сквозь ветки и почувствовал, что стал ближе к ней в тот момент, когда она протянула руку, сорвала лист и стала теребить его в руках.

Кассандра была его самым близким другом в целом мире. Он не сможет жить без нее. Улыбаясь, Бэзил поцеловал пальцы и прижал их к стволу, посылая ей таким образом свою любовь. Насвистывая, он направился домой, наконец почувствовав бодрость и обретя хоть какую-то ясность.

Глава 14

Аннализа не смогла бы объяснить, почему она проснулась. Вообще на ее сон благотворно действовала прохлада мягкого воздуха Англии. Именно это ей больше всего понравилось в чужой стране.

Климат казался ей более мягким, непохожим на итальянскую жару.

Было очень поздно, наверное, недалеко до рассвета, потому что в каком-то укромном месте пел черный дрозд, его пение было печальным и в то же время прекрасным. Аннализа накинула халат и открыла окно, выходившее в сад, чтобы разглядеть птицу, но та пряталась где-то под покровом темноты.

Она не ощущала усталости, а лишь с удивлением поняла, что проголодалась, и решила, что ее день начнется прямо сейчас с шоколада – еще одной вещи, которая ей понравилась в этом мирском обиталище. Специально для нее повар изготавливал нежные булочки.

Аннализа не стала заниматься своим костюмом в такой ранний час. Даже слуги еще не проснулись. Спускаясь в шлепанцах по лестнице, покрытой ковром, она почувствовала себя слегка испорченной и странно добродетельной одновременно. Как всегда, ее сопровождали собака и кот. Они, казалось, не возражали, когда она вдруг вернулась обратно. Иногда Аннализа думала, что их преданность очень похожа на преданность людей Богу. Или, может быть, даже Бога людям. Ей нравилась эта послушная вера, она всегда ощущала, когда на нее снисходило легкое благословение.

Из кабинета, в котором Бэзил проводил так много времени, на ковер в холле падал свет. Тихо, не желая ему мешать, она подошла к двери и заглянула туда. Как уже случалось не раз, Аннализа увидела, что Бэзил спит, склонившись над своей работой. Мягко улыбаясь, она вошла в комнату и вынула перо из его пальцев, запачканных чернилами. Он не пошевелился.

Даже во сне он выглядел беспокойным, и Аннализе захотелось узнать, в чем причина его боли, и облегчить ее. С тех пор как они приехали в Лондон, эта боль усилилась, и она подозревала, что причиной тому была женщина.

Если это так, если он любил другую женщину, то их брак был даже большим грехом, чем она думала. За эти месяцы Аннализа привязалась к нему, но не испытывала плотской любви. Подобные вещи не были частью ее натуры, а Бэзил ни на чем не настаивал.

Он много и упорно работал, Аннализа видела, как его четкий изящный почерк покрывает страницу за страницей, сокращает стихотворные строчки, составляя на бумаге прекрасный волнистый узор. Ей очень хотелось прочитать их, но он писал только по-английски. Может быть, со временем она смогла бы присутствовать на чтении вместе с ним и кто-нибудь смог бы сделать для нее перевод на итальянский язык. Аннализа не хотела просить об этом самого Бэзила.

Она отстраненно подумала, что он очень красив. Густые черные локоны, яркие губы и густые ресницы придавали ему сходство с архангелом. Его руки, изящно изогнутые и элегантные, были произведением искусства. Она подумала, что, пожалуй, способна даже солгать ради него, ради того, чтобы облегчить ему жизнь. И все же не могла даже думать об этом без содрогания.

И честно говоря, он сам, наверное, не захотел бы этого. С самого начала Бэзил никогда так не волновал ее.

До их брачной ночи Аннализу интересовало лишь собственное отчаяние. Он молча уложил ее в свою кровать, но она заметила его глубокую печаль. Они оба были пешками, судьба каким-то немыслимым образом объединила их.

Теперь Аннализа жаждала понять его отчаяние. Именно отчаяние заставляло его писать иногда всю ночь напролет о том, о чем он не мог говорить. Она взяла одеяло, лежавшее в углу, и набросила ему на плечи, погасила пальцами свечу и закрыла за собой дверь.

Кассандра принесла чашку с шоколадом в гостиную и села у письменного стола в этой уютной и спокойной комнате. Через окна в комнату лился солнечный свет, падавший на белые цветы гардении, которую она выкрала из оранжереи их семейного дома. Единственным человеком, который мог бы это заметить, был ее двоюродный брат Леандер, но лишь небесам было известно, когда он вернется.

Она утащила растение после возвращения из Италии, когда зима казалась ей бесконечной, когда солнечный свет страны, которую она так полюбила, был очень далеко. Этим утром, в тот момент, когда яркий солнечный свет озарил темные блестящие листья, подчеркивая при этом тяжелый аромат цветов, Кассандра почувствовала странную жажду.

Как она ни старалась забыть дни, проведенные в Тоскане, воспоминания никак не хотели оставлять ее. Разволновавшись, она вспомнила о дорожных заметках «Ночь огня».

Раньше она часто использовала в качестве псевдонимов мужские имена – иногда по настоянию издателя, иногда для избежания проблем с публикацией. Но это эссе было опубликовано под ее настоящим именем. До этого она не стремилась писать именно как женщина, а теперь это забавляло ее. Как раз сейчас публика сходила с ума от путевых заметок, и книге был обеспечен успех.