Ночь на острове - [9]

Он сказал «гости Иванова»! Значит, он знает, чей это дом. Хорошо это или плохо? Саманта слишком нервничала, чтобы сообразить. К тому же, его голос волновал ее. У него был хриплый грубоватый бас, но речь образованного человека, без лондонского уличного акцента.

Мужчина пошевелился, и Саманта невольно попятилась. Она не знала, чего от него можно ожидать, и, заметив рядом с собой на столике нож, машинально схватила его.

— Наверное, вас интересует, что я здесь делаю, — начал незнакомец с язвительной усмешкой, от которой у Саманты перехватило дыхание.

— Нисколько, — пробормотала она, боясь, что ее голос прозвучал слишком высоко.

Саманта чуть подвинула вперед сумку-холодильник, чтобы незнакомцу не был виден нож, и крепче сжала рукоятку. — А вы гость господина Иванова?

Его лицо озарила улыбка, обнажившая белые зубы, а мелькнувший в уголке рта язык довершил довольную гримасу.

— Господина Иванова? — переспросил он с ударением на первом слове, и она отметила, что у него притягательная улыбка. — Из этого следует, что вы не очень близко с ним знакомы.

Саманта поджала губы. Он решил так потому, что она не сказала «князя Иванова»?

— Я? Конечно, — сказала она, понимая, что незнакомец не ответил на ее вопрос. Ее пальцы крепче сжали нож. — П-почему вы не поднимаетесь к гостям?

Саманта сознательно шла на риск. Она не знала, что он станет делать, оказавшись среди гостей, но это давало ей шанс вызвать полицию. А пока нечего было и пытаться изображать героиню — раз он такой здоровенный и сильный. Если у нее и хватит смелости пустить в ход нож, то только для самозащиты, и уж никак для того, чтобы помешать ему проникнуть к гостям.

— И правда, — сказал он, сунув руки в карманы кожаной куртки, — почему бы мне туда не пойти? — При этом его тяжелые веки слегка опустились, затемнив и без того черные глаза. Надежда, едва забрезжившая перед Самантой, вмиг исчезла. — Ну, так что же вы здесь делаете?

— Я? — ее голос больше смахивал на мышиный писк. — Я… — она старалась говорить непринужденно, — я накрывала на стол.

— Накрывала на стол, — повторил он с недоверием в голосе.

Саманта подумала, что в длинном свитере и черных леггинсах она совсем не похожа на официантку. Она только что переоделась, сняв рабочую одежду — белую блузку и короткую черную юбку. И переодевалась прямо здесь, всего пару минут назад, — с ужасом вспомнила она. Господи! Хорошо еще, что он не застал ее в лифчике и трусиках!

— Да, я обслуживаю этот прием, — подтвердила она, обрадовавшись, что хоть одной неприятности избежала. — А теперь вот заканчиваю тут. Собираю свои вещи.

Он задумался, сведя вместе прямые брови. У него и брови красивые, отметила она, — густые и темные, как и волосы; нос прямой, хорошей формы, высокие выдающиеся скулы над чуть впалыми щеками. В общем, призналась она себе, его лицо волнует и привлекает — и тут же мысленно выругала себя за легкомыслие. Господи, он ведь грабитель, а может и того хуже! Как можно думать о его привлекательности!

Незнакомец сделал шаг к столу, и Саманту снова охватил панический страх, и когда он протянул руку к ее сумке-холодильнику, у Саманты сдали нервы. Сжав обеими руками нож, она выставила его перед собой:

— Не смейте трогать! — закричала она, не в силах больше сдерживаться. Не то… я вас ножом… вот увидите!

Казалось, он был шокирован и обескуражен не меньше, чем она напугана. Он сочувственно посмотрел на нее, как смотрят на душевнобольных и, вынув руки из карманов, протянул их в примирительном жесте:

— Ну же, — сказал он, — успокойтесь…

— Держитесь от меня подальше! — Саманта дрожала как осиновый лист, отчаянно сжимая нож. Отступать ей было некуда.

— Пожалуйста, — уговаривал он ее, — положите нож. Вы совершаете ужасную ошибку…

— А вы совершили ошибку, когда пришли сюда, — парировала она, оглядываясь, чтобы прикинуть расстояние до лестницы. — Немедленно убирайтесь, если в вас есть хоть капля разума… ой!

Внезапно он оказался рядом и схватил ее за руку, крепко сжав запястье. Нож со звоном выпал, и, прежде чем Саманта успела опомниться, незнакомец крепко прижал ее к себе.

Из ее горла вырвался страшный вопль, нечто среднее между истерическим смехом и стоном от боли. Он чуть ослабил захват и немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Ты что, ненормальная? — воскликнул он, и Саманта с облегчением поняла, что он вовсе не так ужасен, как ей казалось минуту назад. Однако она почувствовала в его дыхании запах алкоголя.

— Не вам говорить это! — осмелела она, пытаясь освободить руку. — Это вы сюда вломились!

— Ты это серьезно? — спросил он, прищурившись, и Саманта подумала, что для мужчины у него невероятно длинные ресницы. — Я сюда не вламывался, — добавил он с раздражением, — хочешь верь, хочешь нет, но меня пригласили.

— Неужели? — Саманта сильно сомневалась в том, что он сказал правду, но поскольку он все еще заламывал ей руку, причем довольно больно, выбора у нее не было.

— Именно так, — он позволил ей освободить затекшую руку, но по-прежнему прижимал ее к себе за талию. — Можно надеяться, что, если я тебя отпущу, ты не станешь снова выкидывать фокусы?

Саманта криво улыбнулась дрожащими губами.