Ночь на хуторе Межажи - [60]

– Значит, практически Калвейт допустил несколько ошибок…

– Ошибки преступник совершает почти всегда. Все же эти у Калвейта были не единственные. Он, к примеру, не заметил, что наружная дверь дома заперта, и не догадался ее отпереть, таким образом позволив нам прийти к выводу, что убийца не явился со стороны, а им стал кто-то из гостей. Потом он, естественно, пробовал наверстать упущенное. Когда нашли Юриса и все стали выходить из кухни, он первым ринулся в коридор и попытался открыть дверь, но не успел – следом за ним шел Зирап и видел, как он взялся за ключи; чтобы отвести подозрения, Калвейт позже, будто невзначай, бросил: он, дескать, тогда проверял, действительно ли заперта дверь, и напомнил об этом эпизоде Зирапу, который его подтвердил. Все это Калвейт сказал только после того, как стало известно, что убийца находится в Межажах.

– Действительно – его находчивость поразительна!

– Несомненно, – кивнул Гирт. – Я уже говорил: он обладал не только находчивостью, но и хладнокровием и актерским дарованием. И жестокостью.

– Да, ею тоже.

– Кстати, свое хладнокровие и способность мгновенно ориентироваться в обстановке Калвейт доказывал не раз. Может быть, вы помните, в тот момент, когда я собирался звонить в районную милицию, он мне протянул трубку. Калвейт сделал это отнюдь не из любезности, а для того, чтобы нашлось объяснение, почему на трубке оказались отпечатки его пальцев. По той же причине, когда крышка упала, он пытался привинтить ее обратно, а также «уронил» спрятанный микрофон и нарочно его «нашел». После убийства он вынул его из трубки, завернул в носовой платок и сунул под диван, однако не был уверен, что в спешке на металле не остались следы его рук. Поэтому для пущей уверенности решил дать мне и микрофон. Пользоваться им все равно уже было нельзя.

– Выходит, если бы Калвейт ни разу не ошибся, вы бы его не поймали?

– Я сам тоже допустил ошибку, – усмехнулся Гирт. – Не заметил сразу, что часы Инсбергов неверно показывают время.

– Это, на мой взгляд, можно вам простить… Кстати, как получились те снимки, которые вы сделали фотоаппаратом Харалда?

– Я бы сказал – ничего! Могу похвастаться, мои были не хуже тех, которые потом сделал специалист.

– Остальные кадры, которые вы нам вернули, тоже получились довольно сносно. Я скажу мужу, чтобы он отпечатал несколько штук для вас, хотя бы те, на которых изображены вы сами. На память о том вечере.

– Спасибо! Того вечера я и так не забуду.

– Я тоже, – вздохнула Уласе. – Ладно, вам, наверно, пора. Я вас слишком надолго задержала! И курить здесь нельзя. – Она допила свою чашку, затем сказала: – Грех, конечно, говорить, но тот отравленный кофе Расмы был вкуснее!… Да, вы знаете, что Расма хочет продать Межажи и ищет покупателя?

– Нет, этого я не знал.

– Вот так. Ее можно понять… Хотя сейчас летом там, видимо, очень славно. Не известно, как живется остальным гостям?

Гирт тоже допил свой кофе.

– В семье Зирапа, я слышал, были большие неприятности денежного порядка… Про Албертов ничего не могу сказать. С мужем Ирены мы в последний раз простились вполне дружелюбно – в той мере, в какой Алберт вообще на это способен.

Рандер пригласил официантку, расплатился. Когда они вышли на раскаленную улицу, актриса сказала:

– Большое вам спасибо! Теперь я по ночам опять буду спать спокойно, не придется больше ломать голову над тем, как все происходило… И, пожалуйста, приходите на открытие сезона – на сей раз я играю довольно сносную роль! Или вам придется ловить очередного злодея?

Гирт лукаво улыбнулся.

– Ю невер ноу… – Он слегка пожал плечами.

– Как вы сказали?… А, да, – Винни Пух, угадала?

– Точно.

– Ну, этот медвежонок всегда прав. – Уласе протянула руку на прощание: – Желаю успеха!

– Спасибо, вам также!

– Будем надеяться! – с иронией сказала актриса. Еще раз кивнула ему и пошла в сторону центра.

Рандер пересек вымощенную булыжниками улицу Старой Риги и подумал, в Межажах сейчас действительно должно быть очень славно. И в то же время он твердо знал, что больше никогда не захочет там побывать. Да и конец отпуска был не за горами.