Ночь лейтенанта Уилера - [14]

— Его доверенные проверяют твою бухгалтерию каждый месяц?

— Любой ревизор из налогового управления по сравнению с ней покажетс младенцем. Эта сучка — ходячий арифмометр.

— Сучка? — Я недоуменно уставился на него. — Энн Рерден?

— Ну так вот, теперь и я покойник за компанию с вами! Вы, часом, не знаете приличного гробовщика, который позаботится о нас обоих? Сразу же ставьте его в известность, не вдаваясь в подробности.

— Я же коп, — оставив его реплику без ответа, продолжал недоумевать я. — Как же так вышло, что до нынешнего дня мне ничего не было известно о Джо Саймоне?

— Я уже говорил, что он перекочевал сюда вместе со всей своей мафией, — пояснил Франкенгеймер на повышенных тонах. — Сама организация создавалась не здесь… с миру по нитке. Думаю, кто‑то подготовил почву еще до того, как он тронулся в путь со своим табором. Сразу же по прибытии он уже точно знал, на кого и как нажать.

— Этим кем‑то мог быть Драри?

— Вполне возможно, — согласился он. — Драри объявился в наших краях за шесть месяцев до Саймона. Парочка ребят не захотела участвовать в этом деле ни под каким видом, и оба сыграли в ящик. Один в автокатастрофе, а другой принял слишком большую дозу лекарств.

Тут‑то до всех остальных дошло, что намного разумнее сотрудничать с Джо Саймоном.

— Использовал ли Саймон твои бар для других целей, помимо выпивки?

Он кивнул с видом побитой собаки:

— Сам Саймон — нет, а вот Драри — да. Я и в самом деле рад, что эту маленькую сволочь шлепнули. Он организовывал доставку допинга — правда, толкачам, не покупателям — и подбирал клиентуру для девочек Лэймонта. Какой еще чертовщиной он занимался, я не знаю, но готов биться об заклад, что ее было предостаточно.

— Что‑то ты слишком быстро и рьяно взялся со мной сотрудничать, мистер Франкенгеймер, — заметил я. — Ума не приложу, с чего бы это?

— Вам это без разницы, лейтенант, — ответил он. — Вы уже покойник. — Его глаза немного расширились, когда он уставился на что‑то поверх моего правого плеча.

Я стремительно развернулся рука метнулась к поясной кобуре, и тут же замер на месте. Их было двое, и у каждого в руке по пушке. Старшему на вид было около сорока, лицо его ничто не выражало, да и одежда — сама неприметная. Младшему — около двадцати, может, чуть больше, и одет он был с иголочки.

— У тебя слишком длинный язык. Макс, — мягко сказал старший. — Мы подслушивали под дверью.

— Какая разница? — попытался оправдаться Франкенгеймер, не обраща внимания на пот, обильно струившийся по лицу. — Главное, что я сказал лейтенанту, — это то, что он уже труп.

— Как и ты, Макс, — сказал младший, издавая довольный смешок. — Лейтенант пытался содрать с тебя слишком жирный куш, а тебе это не понравилось. Поэтому в пылу спора ты наставил на него пушку — и это оказалось роковой ошибкой.

Франкенгеймер съежился в своем кресле, и вдруг мне показалось, что он на моих глазах изойдет потом от страха, превратившись в огромную лужу жира.

— У твоего приятеля тоже слишком длинный язык, — заявил я старшему.

— Черт подери, что ты имеешь в виду? — осведомился тот, настороженно вглядываясь в меня.

— Я постучал в дверь и представился, — объяснил я. — И с этого самого момента, как я только вошел, он держит в руке пушку под крышкой стола. А сейчас твой кореш ляпнул ему, что вы собираетесь его шлепнуть. — Я взглянул на Франкенгеймера, игнорируя ужас, застывший в его глазах. — Ты можешь уложить одного из них. Макс, — разрешил я. — А если получится, то и обоих. Приступай!

Три выстрела прогремели настолько быстро, что почти слились в один. Внимание старшего было отвлечено на младшего, который всадил три пули в жирную тушу Франкенгеймера. Мои движения были настолько стремительными, что сам Джо Саймон пришел бы в восторг и воздал мне должное. Я вышиб пистолет из руки старшего, ухватил его за грудки и швырнул на младшего так, что тот потерял равновесие. В результате оба оказались на полу, и мне хватило времени правой рукой выхватить свой пистолет 38 — го калибра. Младший все еще держал свою пушку в руке выбирать не приходилось — и я всадил две пули ему в лицо. Кровь брызнула алым фонтаном, залив спереди всю рубашку старшего.

Франкенгеймер выпал из своего кресла и лежал на полу бесформенной грудой. Я бы огорчился за него, если бы он предупредил меня об их появлении, но он этого не сделал, так что жалости к нему я не испытывал. Я наставил пушку на старшего, и он затрясся помимо воли.

— Если у тебя душа не лежит к этому, то следовало бы поискать другой вид работы, — глубокомысленно заметил я.

— Все, что угодно, — дрожащим голосом выговорил он, — только не убивайте меня, лейтенант.

— А ну встань! — приказал я. Он с трудом поднялся на дрожащие ноги, опрокинув кресло.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросил я.

— На вас настучали, лейтенант. — Слова потоком хлынули из его уст. — Буфетчик звякнул нам, когда вы сюда вошли. Макс уже до этого получил указание, если вы появитесь у него снова, вешать вам лапшу на уши до тех пор, пока мы не доберемся до бара.

— Кто еще, кроме вас, здесь?

— Никого, могу поклясться!

— Твой напарник мертв, — сказал я. — Приведи мне хотя бы одну стоящую причину — почему мне не следует убивать тебя?