Ночь генерала - [3]

Шрифт
Интервал

– В голову его, в голову!

– Промеж ног вдарь, мать его, тут и у самого Господа слабое место!

– В грудь бей, в грудь, пса цыганского! Что мы бабы, что ли? Покажи-ка ему, кто мы такие! В грудь, да так, чтоб и отец его в гробу заворочался!

– По ребрам дай, Ликота. Сапогом по ребрам!

«Нет, это не сон! – шептал он самому себе.

– Нет, это не сон. Сон исчезает, когда понимаешь, что это сон, когда его ухватишь. Сознание рассекает его, он лопается, стоит ему соприкоснуться с сознанием, и улетучивается. Это что-то другое. А-а, я знаю, что это. Знаю! Опять вернулся тиф. Вернулся, разыгрался, вот почему полыхает в голове и мерещатся всякие чудеса. Проклятые бациллы. Оказывается, они просто притаились, чтобы обмануть, и вот опять взялись за свое. Солдат и тиф. Боевое братство. Да, да, это тиф!» – пытается пробормотать он вслух.

Носок сапога, который он не заметил, с размаху ударил его в нижнюю челюсть, и в глазах полыхнуло огнем. В первый момент ему показалось, что это были языки от выстрела батареи горной артиллерии, объединенные по краям тьмой и ночным дождем. Но тут же языки исчезли, а беспорядочные мысли о дождевиках, столовой, червивой фасоли, о веселых рекрутах, ярко-красной ковровой дорожке на лестнице Дворца и о тифе сменились, слившись, чем-то похожим на эхо крика. Потом перестали быть слышны и крики, и голоса, и собачий лай.

– Хватит! – раздалась команда из глубины. – Он потерял сознание.

– Воды! Принесите воды! Подыхает!

– Этот выродок так быстро не помрет!

– Я бы его в лодку, да подальше от берега в синее море, пусть-ка рыб покормит!

– Нет, браток, мы его в яму с известью бросим. Чтобы ни свиньи, ни рыбы не отравились! Нет, браток, его прямо в известь!

От вылитых на него трех ведер воды, с плававшими в них травинками и щепками, на полу образовалась лужа. На рассеченной нижней губе остался прилипший листик.

«Тени! – подумал он. – Да, тени! Меня мучает жажда, оттого и эти видения. Это не руки с кувшином, это не люди. Это тени. Вытянутые, с изломанными движениями. Они передвигаются, соприкасаются, сливаются, разделяются. Тени!»

– Ну, я умаялся с ним больше, чем с той вдовой.

– Смотри, у него и кровь-то вроде как у скотины.

– У меня пропали очки! – попытался выговорить он и не смог понять, прозвучали ли слова или это был только выдох. – Почему я мокрый? Где мои очки? – он снова собрался с силами и попытался нащупать что-то вокруг себя.

– Бей! – прозвучала новая команда. – Не жалей его!

«Мои зубы… глаз… мои ребра… нет, это, конечно же, сон! – судорожно сжался он в комок и руками закрыл голову. – Немцы! Откуда немцы? Кто такой этот Влада, и Ратко?» – спрашивал он себя и слушал выкрики: за Велько, за Владу, за Пегого, за Милана, за Ратко!..

«Господи, Боже мой! Не надо. Прошу вас, не надо», – хотел сказать он, но какое-то блаженство и глухота снова пресекли его мысли.

– Воды! Быстро!

– Он мертв!

– Я сказал – воды!

Тени расступились, теперь он ничего не помнил и ничего не болело. «Это деревья! Вот и лишайники, а там черепаха. Вон серна. Я в лесу! – как будто утешал он самого себя. – Откуда слышен собачий лай? Кто это травит собаками серну! Бред, опять проклятый тиф! Нет, это не тиф. Я в реке. Холодно, ужасно холодно! Лодка перевернулась, но не тонет. Откуда это в реке малина!» – посмотрел он на свои окровавленные пальцы.

– Спускай собак!

– Топчи его!

На его грудь будто гора навалилась, горло сдавило петлей, он напрягся, чтобы вдохнуть воздух, но со всех сторон слышал только лай. Он ничего не смог сказать, а может, и говорил, но они его не услышали. Почему-то ему привиделись только что убитая овца и волчья морда над ее шеей. Копыта овцы были задраны вверх, а из ноздрей капало молоко. Сам собой раскрылся ее живот, он был полон васильков. Через шерсть извиваясь ползла змея. У волка выросли мягкие крылья, покрытые множеством пятен, а его челюсти уменьшились. Из васильков вылетел пестрый рой бабочек. И волк было хотел полететь за ними, не выпуская овцу, но его крылья вдруг высохли и отвалились, как листья. Потом исчезло все: и давящая тяжесть, и лай, и борьба за глоток воздуха. Он тонул, тонул, исчезал с удивительной легкостью, без веса, тонул в море света, в бесчисленных искрах всех цветов и оттенков. Он подумал: я умираю. И обрадовался легкости и красоте смерти, но и это чувство тут же исчезло…

* * *

– Кто это сказал, мать его за ногу, что тринадцать – несчастливое число? Для меня оно такое счастливое, что счастливей и быть не может!

Учащенно дыша, он мигал глазами, но не слышал и не видел того, кто это говорил. Не видел и того, что лежит на кровати, что брюки с него сорваны, крестьянский кожух распахнут, а рубашка и нижняя сорочка задраны до самой шеи. Не видел он и того, что привязан к кровати веревкой, с руками, прижатыми по бокам вдоль тела. Все его тело, кроме живота, было перетянуто веревкой, так что поворачивать он мог только голову. Правда, она уже не была похожа на его голову – бесформенная, окровавленная масса, вся в ранах. От воды, которой его поливали, чтобы вернуть в чувство, волосы стали еще кудрявее, а следы крови растеклись по всему телу и по одежде. Кровь до сих пор еще сочилась из рассеченного уха, из бровей, из щек с содранной кожей, из разбитого носа и правого плеча, которое ему разодрало осколком бутылки, пока его волокли по полу. Ткани уже начали отекать, и левый глаз теперь почти полностью был закрыт. Распухшие губы скрывали раздробленные и сломанные зубы. Однако он не видел ничего этого, не чувствовал боли и не понимал, отчего вдруг слюна, которую он глотает, стала соленой.


Рекомендуем почитать
Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.