Ночь Дон Жуана - [9]

Паоло испуганно обернулся, будто господин мог прочесть его мысли. Однако Казанова давно скрылся из виду. Издали доносился его голос. Слуги не отставали от синьора ни на шаг, не переставая дружно смеяться, когда господин начинал бушевать и требовать перевернуть замок с ног на голову. Но ему, Паоло, необходимо было уйти, пусть даже новый господин будет звать его!

Паоло тут же развернулся и торопливо направился в свою комнату. Он хотел взять валторну и спуститься вниз, к Влтаве. Играть над речными водами, где музыка замирала! Придерживая под мышкой инструмент, юноша бежал со всех ног, словно его кто-то преследовал. Прокладывая себе путь сквозь толпу в переулках, Паоло так широко шагал, что людям приходилось отпрыгивать в сторону. Он заметил несколько человек, спешащих ему навстречу. Это были в основном молодые люди, неотступно следовавшие за мужчиной невысокого роста, который стремился побыстрее покинуть переулок. Некоторые из них напевали одну и ту же мелодию. Паоло сразу узнал ее: они пели отрывки из «Фигаро». Группа кричащих и ликующих людей сопровождала композитора, написавшего эту мелодию, Моцарта. Да, Моцарта. Мужчина невысокого роста — Моцарт! Какой-то парень толкнул Паоло, и тот чуть не упал, но толпа тут же подхватила его. Кто-то заставил юношу взять инструмент в руки и сыграть. Вдруг Паоло осознал, что вместе с первыми нотами он нашел нужные слова любви.

Глава 6

«Прочь, скорее прочь» — ему следовало вырваться из толпы. Он оторвался от преследователей, пошел в обход, протиснулся между рыночными прилавками и побежал изо всех сил к гостинице «У трех львов». Он бежал, словно затравленный заяц. Все это выглядело смешно. Он оглянулся: «Да, оторвался. Побыстрее бы зайти внутрь, поздороваться. Лишь бы хозяин не начал беседу, от него тоже так скоро не отделаешься. Поздороваться, попрощаться, взбежать вверх по лестнице. Раз-два. Как болят колени!»

Он закрыл за собой дверь. Констанция сидела у окна. Наверное, она видела, как он пробежал целую милю от театра до гостиницы, пытаясь оторваться от преследовавших его поклонников. Они действительно очень его любили. Это было неплохо, но уже начинало надоедать.

Он не мог сделать ни шагу, чтобы его не преследовали, не навязывались ему, не обнимали, не просили что-нибудь исполнить! «Фигаро»… Да каждый уличный мальчишка насвистывал арии из этой оперы. Наверное, даже если открыть крышку любого горшка в Праге, оттуда послышится эта мелодия, заполняя кухню трактира…

Моцарт подошел к жене и поцеловал ее. Она медленно поднялась. Констанции следовало беречь себя, потому что поездка в Прагу оказалась для нее слишком тяжелым испытанием. Вскоре после приезда у нее начались кровотечения, и врач запретил ей выходить на улицу. Зачем она настояла на том, чтобы поехать с ним? Он не смог переубедить жену. Почему бы ей не остаться вместе с Карлом в Вене? Тогда бы не пришлось отдавать этого слабого трехлетнего ребенка в чужие руки!

Констанция закрыла окно и вышла в коридор, чтобы заказать обед. Если удавалось, они обедали вместе. Он прилег на небольшой диван из зеленого плюша и водрузил ноги на подлокотник, даже не снимая туфель с пряжками. Как ему не хватало покоя! Он все утро провел в театре. Репетировал с певицами, музыкантами, аккомпанировал на рояле. Приходилось успокаивать да Понте, который во все вмешивался, и поднимать всем настроение. А здесь, в номере, Констанция встречала его упреками. Неудивительно, ведь она несколько иначе представляла себе жизнь в Праге. Вон там, на столе, лежали визитные карточки посетителей, приходивших утром. Констанция была вынуждена слушать их болтовню, нудные истории об их семьях, погоде, собаках и представлениях с участием дрессированных блох. Кошмар, если кому-то придется все это выслушать! Нет, он не смог бы пережить подобное. В таких случаях он просто говорил:

— О Господи, уже четыре часа (пять, десять)? У меня же назначена встреча! — и тут же стремительно покидал комнату. Его действительно всегда кто-то ждал. Ему казалось, что весь мир чего-то ждет от него. Великое, томительное ожидание, которое могла удовлетворить только музыка. При первых же аккордах оно исчезало, как исчезают хронические боли мочевого пузыря после долгожданного лечения!

Он не мог сменить обстановку, поболтать с кем-нибудь — ему нужно было время, чтобы творить! Премьеру новой оперы давно перенесли, что само по себе было неприятно. Но как он мог здесь работать? В этом гостиничном номере, под пристальным взглядом своей жены, в то время как поклонники стояли под его окнами, ожидая, не выглянет ли он из окна, не зазвучат ли отрывки новой оперы? Пражские музыканты — одни из лучших в мире. Стоило какому-нибудь альтисту услышать мелодию, как он без особого труда запоминал каждую ноту! Нужно быть очень осторожным, чтобы никто не узнал его замысел раньше времени. Моцарт приказал оркестру и певцам хранить мелодию в тайне. Однако эта предосторожность была излишней: вряд ли кто-то Из них был заинтересован в том, чтобы музыка стала известна еще до премьеры и потеряла всю прелесть новизны.

Здесь невозможно было творить. Его бы подслушивали, а кроме того, ему не хватало бы тишины. Доносились крики торговцев, да и вообще было шумно. Стоило ему записать пару аккордов, как тут же перед дверью оказывался да Понте, живший напротив, и злился из-за того, что не каждая нота гармонировала с его текстом! Дон Джован-ни… До, до, до — постоянное до, в висках начинало стучать: до-до-до… Порой Моцарту даже среди ночи слышалось это до, словно увещевало его все-таки взяться за музыку и дописать оперу…