Низвергающий в бездну - [111]

– Они же его растерзают, – одними губами произнесла девушка, но герцог все равно услышал.

– Не бойся, не растерзают. Мне кажется, я понял, что он задумал. Не дергайся раньше времени, все будет хорошо, вот увидишь.

Серебряный кот неторопливо спустился к подножию скалы и застыл, словно выточенное из белого мрамора изваяние древнего бога. Стая затихла, и животные расступились, образуя широкий проход, по которому плавно двигался каркал-вожак. Он не случайно носил свой титул, будучи раза в полтора крупнее любого своего сородича и во столько же раз сильнее и выносливее. Вожак встал напротив Дерри, не доходя до него где-то около двух метров, и глухо рыкнул, повернув голову сначала в одну сторону, а затем в другую. Повинуясь этому знаку, стая отошла на несколько шагов, освобождая площадку для поединка.

Чужак осмелился бросить вызов их любимому вождю, и каркалы с нетерпением ждали, как сильнейший из них расправится с наглым серебряным барсом, посмевшим усомниться в ловкости и мужестве Лучшего.

Два представителя семейства кошачьих, не мигая, уставились друг другу в глаза и медленно двинулись по кругу, изучая повадки противника. Никто не рисковал и не пытался напасть первым. И каркал, и барс ждали, когда у соперника сдадут нервы и он совершит хотя бы одно неверное движение. Лучший руководил своей стаей много лет. За его плечами были сотни поединков и столько же поверженных врагов, но барс не уступал вожаку. В его шкуре находился хитрый человеческий разум, который руководил животным, не давая ему пойти на поводу у инстинктов и сделать глупость. Первым не выдержал напряжения и прыгнул каркал, который не хотел выглядеть трусом перед своей стаей. Прыгнул и понял, что совершил ошибку. Гибкое серебристое тело противника словно утекло у него из-под самого носа. Лучший приземлился на все четыре лапы с выпущенными когтями и зашипел. Враг оказался у него за спиной, но не кинулся, пользуясь случаем, а терпеливо ждал, чтобы продолжить бой по-честному, на равных условиях. И опять две тени – темная и светлая – заскользили по кругу, стараясь не пропустить ни одного движения противника. Каркал уже допустил одну ошибку и не спешил совершать следующую. Он внимательно следил за серебристым барсом, пытаясь найти возможность нанести удар, вцепиться зубами в горло и поставить точку в этом затянувшемся поединке. Но движения соперника были плавными и четкими, он был собран и напряжен. Он настроен был убивать, а Лучший нет. У каркала в голове клокотал приказ – оставить людей в живых. Да и возможности убить у вожака не было, слишком хитер и осторожен был его противник. Барс еще не нанес ни одного удара, а Лучший понял, что этот бой для него закончился поражением. Первым в жизни. В его кошачьей душе бились две противоположные по свой сути истины. Одна пришла извне и приказывала плюнуть на результаты поединка и смять жалких людишек силой стаи, а вторая говорила, что поверженный должен с честью и поклоном отступить, чтобы не позорить свой гордый народ перед противником. Лучший понимал, что если он поступит сейчас вразрез с правилами стаи, то окончательно утратит в глазах своих сородичей право быть вождем, так как сильнейший должен уметь не только побеждать и вести за собой стаю, но и с честью терпеть поражение. Он и так опозорился перед своей семьей, поэтому, невзирая на упрямо засевший в голове чужеродный приказ, решил поступить так, как велит ему честь.

Анет, испуганно прикрыв рот рукой, пыталась разглядеть хоть что-нибудь в серых сумерках. Хорошо хоть, на небо вылезла кособокая луна. Под ее бледными лучами шерсть барса искрилась серебром, Дерри нельзя было не увидеть, чего не скажешь о его буром противнике, движения которого Анет скорее угадывала, чем различала в темноте. Девушка плохо понимала, что происходит внизу. Одно только она могла утверждать точно: никто никого пока не бьет. Ксари прошелся сначала по часовой стрелке, отпрыгнул в сторону и двинулся обратно по той же траектории. Потом замер, гордо распушив хвост и выпятив вперед грудь. Вся с интересом наблюдающая за ним стая кар-калов как-то разом уменьшилась в размерах и отступила назад. Темной, практически незаметной тенью к своим сородичам возвратился вожак, и кошкоподобные звери, не издав ни звука, развернулись и исчезли в лесу так же быстро и бесшумно, как и появились.

Дерри выждал еще несколько минут, провожая взглядом исчезающую в лесу стаю, и поднялся на уступ к друзьям, наткнувшись по дороге на изумленный взгляд Каллариона, которому что-то, усилено жестикулируя, объяснял Дирон. Лайтнинг улыбнулся, на ходу меняя личину. У впечатлительного эльфа, похоже, появился еще один повод для размышлений. «Вероятно, он будет меня бояться еще сильнее. Интересно, зачем все же он поперся с нами? – размышлял Дерри, косясь на внимающего словам мага Каллариона. – Тоже мне единственный темный эльф, принц-изгнанник. Может быть, конечно, ему и тысячи лет, но все эти годы, судя по всему, прошли для Каллариона зазря. Он остался тем же наивным ребенком, которого когда-то изгнали из дома», – решил Лайтнинг и повернулся к Стикуру. Герцог его явно о чем-то спрашивал, но за размышлениями ксари, естественно, прослушал, о чем именно.