Нива жизни Терентия Мальцева - [37]

И снова, круто повернув разговор, вдруг поднялся из-за стола, легкий, стремительный, не пригласил, а попросил:

— Поедемте на опытные деляны, а?! Посмотрим новые гибриды — прямо чудо: в одном колосе два да три колоса зреют.

Он молчал всю дорогу, наверное, думал вечную свою думу о хлебе, и я боялась потревожить его неосторожным вопросом. И только у самого края деляны, чуть подавшись вперед и стараясь разом охватить все опытное поле, словно телом сливаясь с упругими сильными стеблями наливающегося богатырским колосом, рожденного на мальцевской земле нового сорта, тихо сказал:

— Урожай будущего. Завтрашние дни становятся днями сегодняшними. — Голос его дрогнул, и лицо осветилось счастьем. И в этой его светящейся радости мне вспомнилась самая первая встреча с Терентием Семеновичем почти четверть века назад.

Зимним трескуче-морозным днем я приехала в село Мальцево попросить Терентия Семеновича выступить в городском молодежном университете культуры. Автобус попался холодный, и пока бежала от дороги к селу, пока спросила, где дом, совсем закоченела. Едва постучала — дверь отворилась, будто ждали меня здесь.

— Входите, входите, валенки снимайте, грейтесь, чай пить будем.

Волнения мои — как встретит незнакомого человека, вдруг да откажет, сошлется на занятость или что другое — мигом исчезли. Пьем чай. Терентий Семенович подкладывает сахар, смеется: «У меня для гостей норма не меньше трех стаканов». Спрашивает, чем занимается шадринская молодежь в свободное время, как комсомол организует досуг, много ли читателей в библиотеке и боремся ли мы со «стилягами». Ох уж эти стиляги — яркий галстук, узкие брюки, туфли на толстой подошве…

— Слепое подражательство Западу к добру не приведет, — говорит Терентий Семенович, — советскую моду утверждать надо!

В назначенный день выступления Терентия Семеновича разыгралась пурга. Сбивала с ног, слепила глаза даже в городе, что уж говорить про открытое поле. К семи часам вечера, как ждали, Терентий Семенович не приехал. Решили начинать занятие университета просмотром кинофильма — тем более что рассказывал он о Мальцеве и его агрономической науке. Но вот закончился фильм, а его все нет — пора расходиться по домам. Но никто не собирается уходить.

Еле-еле дозвонились до колхоза. Уехал, говорят, в город во второй раз, теперь на тракторе. На машине не мог сквозь заносы пробиться. В зале от такого сообщения буря аплодисментов. И снова ждем. Проходит еще немало времени, и вдруг в распахнутых дверях в клубах снега — он с комсомольцами, вышедшими ему навстречу.

Мигом расставлены ряды кресел в большом зале. Времени 11 часов вечера.

Терентий Семенович выходит на сцену, подходит совсем близко к краю ее, стремительно выбрасывает вперед руки. Зал подается ему навстречу и замирает, словно охваченный таинством. Какую драгоценную ношу держит сейчас этот мудрец, этот кудесник в сложенных чашечками ладонях? О чем думает, что скажет?

— О земле говорить буду, кормилице нашей, — негромко, неторопливо начинает Терентий Семенович, все так же бережно держа перед собой ладони чашечками. — Исстари человек почитает хлеб, называет «хлеб-батюшка» за то, что питается им. Землю называем мы «земля-кормилица» за то, что она кормит нас. Отец и мать!

«Так вот что он держит в них и протягивает нам — ЗЕМЛЮ! Две горсти земли!» — вдруг доходит до нас, и все вскакивают, бросаются к сцене, словно хотят увидеть самое драгоценное, что есть у людей.

— Начнем с хлеба — главного продукта народного питания. Требуется его все больше и больше. Пашни же, способной родить хлеб, наоборот, становится меньше — наступают на нее стройки, города. Во всем мире так происходит. И это большая проблема. Велика наша страна, да земли лишней нет.

Два часа говорил Терентий Семенович, и два часа одним с ним дыханием жил зал.

А когда закончил, сославшись на позднее время, его окружили, засыпали вопросами и не отпускали еще долго. По-прежнему не унималась снежная буря. Терентий Семенович попрощался и отправился в обратный путь домой, в ночь, в снег, за двадцать километров. О чем он думал в ту дорогу? О хлебе? О молодых людях, которым надлежало хозяйствовать на земле? О собственных невзгодах — немалые силы требовались, чтобы отстаивать свою точку зрения?

Спустя много лет я напомнила Терентию Семеновичу о встрече с молодежью в университете культуры, о тракторном «переходе» через снежные заносы от села до города Шадринска и о том, как же были мы ему благодарны за приезд, за разговор. Он, то ли занятый другими мыслями, то ли давно забывший о той поездке, — немало их у него было, — разве все упомнишь, удивился:

— Разве я мог не приехать?

И продолжался наш разговор.

— Без стратегии и тактики в сельском хозяйстве нельзя. А мы пока что все стремимся урожаи-то авансом брать в счет будущих урожаев. Нам же надо сегодня создавать условия для завтрашних урожаев и добиться такого положения, чтобы чем выше был урожай, тем сильнее бы обогащалась почва. Тогда и от погоды будем меньше зависеть.

— Словом, Терентий Семенович, ключ к урожаю в руках самого земледельца?

— Так-то оно так, да не простой это ключик, а «замок» и вовсе с секретом — у природы свои тайны от нас. Если с умом подходить, так не «преобразовывать» природу надо, к чему мы все время призываем и от чего часто поначалу кажущееся добро оборачивается злом или даже бедой. Мое убеждение такое: к природе надо прислушиваться, понимать происходящие в ней процессы, следовать в какой-то мере ее законам, обращая их в свою пользу. Вот в чем секрет.