Ниточка памяти - [74]

Я дал его врагу жизнь и тело.

Фостер, который когда-то был Ртром, вопреки всякой логике выжил и вернулся, вернулся из мёртвых, как последняя надежда золотого века…

Чтобы принять из моих рук то, что уготовано ему судьбой.

— Три тысячи лет, — услышал я свой голос. — Три тысячи лет люди на Валлоне жили без памяти, и слава Валлона была заперта в подземелье, не имеющем ключа.

— Я и только я, — промолвил Оммодурад, — нёс на себе бремя этого знания. Давным-давно, во времена Ртра я взял копию своей памяти из Хранилища в надежде дожить до того самого главного дня, когда он падёт. Но его падение принесло мне мало радости.

— И сейчас, — произнёс мой голос, — ты хочешь заставить его разум, который уже и нельзя назвать разумом, открыть Хранилище?

— Я знаю, что это безнадёжная затея, — ответил Оммодурад. — Вначале я, думал, что раз он знает язык старого Валлона, значит, он просто не хочет выдать этот ключ. Но оказалось, что он больше ничего не помнит. Это — всего лишь высохшая оболочка Ртра… Я чувствую отвращение при виде его. Я с радостью убил бы его сейчас и положил конец этому долгому фарсу.

— Нет! — прервал его мой голос. — Когда-то я приговорил его к ссылке. Да будет так!

Лицо Оммодурада перекосилось от ярости:

— Твоя глупая болтовня мне тоже надоела.

— Погоди! — зарычал мой голос. — Ты что, хочешь выбросить ключ?

В полной тишине Оммодурад вглядывался в моё лицо, В поле зрения глаза появилась моя рука в ней была зажата копия памяти Фостера.

— Два Мира — у меня в руках, — произнёс мой голос. — Посмотри на чёрные и золотые полосы. Это — копия королевской памяти. У кого этот ключ, тот всемогущ. Что же касается этого тела без разума, я согласен, пусть оно будет уничтожено.

Оммодурад взглянул мне в глаза и произнёс:

— Да будет так!

Рыжий, улыбаясь, вытащил из-под плаща длинный стилет. Я не мог больше ждать.

По единственному проходящему сквозь барьер каналу, который я поддерживал открытым, я бросил остаток энергии своего разума. Враг отпрянул, но потом нанёс сокрушительный ответный удар. Однако я уже был по ту сторону барьера.

Пока захватчик пытался окружить меня, я разбил единый импульс своей атаки на мириады нервных ручейков, которые потекли, опутывая противостоящий разум сверху, снизу, по бокам. Я проникал все глубже, получая доступ к новым магистральным источникам энергии.

Я ощутил злобный удар волны истинного гнева, которая едва не опрокинула меня, и схватился с чужаком вплотную. Но он оказался сильнее меня.

Подобно едкой жидкости, массивная структура его личности разорвала поле моего “я”. Я начал отступать, медленно, неохотно. Передо мной промелькнуло смутное видение моего тела, негнущегося, с пустыми глазами, и я услышал рокочущий голос Оммодурада: “Быстрее! Самозванца!..”

Вперёд! Теперь я нанёс удар по правому зрительному центру и вцепился в него мёртвой хваткой. Разум чужака взбесился, когда его окружила тьма. Я услышал пронзительный крик своего голоса и увидел в виде яркой сценки ту картину, которая угрожала моему захватчику: рыжий рванулся в мою сторону, в руках его блестел стилет…

И вдруг разум, захвативший мой мозг, сдался, закружился в беспорядочном вихре и исчез…

Потрясённый, я пошатнулся. Я был абсолютно один в своём черепе: мозг нависал надо мной, тёмный; необитаемый. Я начал двигаться, пробираться по основным нервным стволам, вновь занял кору…

Агония! Я скорчился, почувствовал, как лавиной возвращались ощущения к моим рукам, ногам, раскрыл глаза, чтобы увидеть размытые движущиеся фигуры…, И почувствовал ужасную боль в груди.

Я лежал на полу, с трудом дыша. Вдруг ко мне пришло понимание: рыжий нанёс моему телу удар, и тот, другой разум, который имел полный контакт с болевыми центрами, сдался под воздействием шока и оставил обречённый мозг мне.

Как сквозь красную вуаль, я увидел возвышающуюся над собой гигантскую фигуру Оммодурада, которая склонилась надо мной и снова выпрямилась с королевским цилиндром в руке. А дальше, за ним — Фостер, выгнувшийся назад и затягивающий цепь своих кандалов на шее рыжего. Оммодурад повернулся к ним, сделал шаг, вырвал своего наперсника из петли Фостера и отшвырнул в сторону. А потом вытащил свой кинжал. Фостер в мгновение ока подскочил к нему, ударил кандалами… и кинжал зазвенел по полу. Оммодурад отступил с проклятьем, а рыжий тем временем подхватил свой обронённый стилет и пошёл на Фостера. Фостер, качаясь, обернулся, чтобы встретить его грудью и поднял вверх тяжёлые кандалы.

Я с усилием подтянул руку к своему боку и стал возиться с кожаной застёжкой. Чужой разум похитил у меня сведения о цилиндре, но мне удалось всё-таки утаить факт наличия пистолета. Моя рука была уже на рукоятке. Превозмогая боль, я вытащил его, подтянул руку к себе, с трудом поднял оружие, направил его в середину затылка, свободного от капюшона и покрытого копной рыжих волос… и выстрелил.

Оммодурад нашёл свой кинжал в углу, куда тот влетел, крутясь от удара Фостера, и поднял его. Забрызганный кровью рыжего Фостер отступил, пока не упёрся спиной в стену: измученная фигура на фоне слишком ярких лучей солнца. Пламя металлической чеканки мерцало и горело перед моим угасавшим взором. Огромные золотые кольца Двух Миров, казалось, распались, и на меня начали накатываться волны тьмы.