Ниточка памяти - [58]

— Прямо живьём и замуруют?

— Угу. Оставят только маленькую дырку, чтобы через неё бросать ему харч… чтобы не сдох от голода. — Телохранитель захихикал.

— И как долго…

— Не бойся, он выдержит. А после Перехода у Властителя Кохи появится новый человек…

— Заткнись, — бросил ему другой громила.

Толпа постепенно редела. Телохранители расслабились и, стоя парами, беседовали. В том месте, где состоялся поединок, прохаживались двое слуг, делая в воздухе над полом какие-то загадочные движения. Я незаметно выдвинулся вперёд, наблюдая за ними. Казалось, что они собирают невидимые цветы. Странно…

Я продвинулся ещё немного вперёд, чтобы присмотреться, и вдруг заметил крошечный отблеск… Один из слуг спешил наперерез мне, показывая что-то жестами. Я оттолкнул его, повёл в воздухе рукой… и мои пальцы нащупали очень тонкий провод. Я потянул за него и почувствовал другие провода. Слуги прекратили работать и следили за мной, что-то бормоча. Вся площадка, где происходил поединок, была покрыта невидимой проволокой, поднимающейся кольцами на высоту двух футов от пола.

Неудивительно, что Фостер споткнулся и не мог свободно поднять меч. Он оказался опутанным сетью невероятно тонкой и прочной проволоки… которую в этом полумраке толпа не смогла рассмотреть даже на расстоянии двадцати футов. Властитель Кохи совсем неплохо умел орудовать тесаком, но в деле сохранения за собой “рабочего” места он, видимо, не очень полагался на своё умение.

Я положил руку на рукоятку меча и закусил нижнюю губу. Итак, я нашёл Фостера… но никакого толку от этого ни мне, ни Валлону не предвиделось. Его уже волокли в темницу, где он будет замурован до следующего Перехода. Теперь, по закону, я могу претендовать на место Кохи не ранее, чем через три месяца. Увидев его в действии, я порадовался, что опоздал сегодня с вызовом. Чтобы справиться со мной, ему не понадобилось бы никакой сетки.

Следующие три месяца мне предстоит совершенствоваться в фехтовании мечом и надеяться, что Фостер дотянет до этого срока. Может, мне попытаться передать ему тайком записку?..

От сильного удара в спину я завертелся на месте. На меня кольцом надвигались четыре телохранителя с дубинками в руках. Они были мне не знакомы, но в глубине зала я увидел Торбу, который, возвышаясь над другими, смотрел в мою сторону…

— Я видел его ещё тогда. Он вытаскивал свой меч, — объявил один из телохранителей.

— А мне он задавал вопросы…

— Отстегни свой меч и брось его на пол! — последовал приказ. — Не пытайся сопротивляться.

— В чем дело? — спросил я. — Я пользуюсь правом косить церемониальный меч при аудиенции…

— Начинай, ребята!

Все четверо обступили меня, подняв дубинки. Я отвёл левой рукой первый сокрушительный удар и врезал кому-то прямо в нос. Но тут же почувствовал, как падаю… ещё удар… ещё… Убийственно мощные…

Потом я чувствовал, что меня волокут куда-то по бесконечному коридору, слышал вопросы, задаваемые резкими голосами, чувствовал боль… Прошло немало времени, прежде чем стало темно и тихо, и я заснул.

Я застонал, но стон показался мне каким-то мёртвым, приглушённым. Я протянул руку и нащупал справа от себя камень. Левый локоть тоже упирался в камень. Я инстинктивно попытался сесть… и треснулся головой о камень наверху. Моя новая комната оказалась весьма тёской, Я осторожно ощупал лицо… и сморщился от боли. Переносица наощупь казалась какой-то непривычной: несмотря на припухлость, она была ниже обычного. Я лёг на спину и стал анализировать свои ощущения. Прежде всего — нос, разбитый в лепёшку, с отдающей вокруг глаз болью. Приличные, наверное, будут фингалы, если мне доведётся их увидеть. Так… ещё левая рука. Она была подвёрнута у меня под боком. Я пошевелил ею и понял отчего болит: рука была целой, но что-то случилось с плечом. Над локтем была глубокая царапина. Мои колени и щиколотки, насколько я мог дотянуться и ощупать рукой, были покрыты запёкшейся кровью. Не удивительно — ведь я помнил, как меня волокли.

Попробовал глубоко вздохнуть — с грудью, кажется, было все в порядке. Пальцы двигались, зубы целы. Может, я был и не настолько избит, как мне казалось.

Но где же я всё-таки нахожусь? Пол твёрдый и холодный. Я бы сейчас не отказался от большой мягкой постели, заботливой сиделки, горячего обеда и холодной выпивки…

Фостер… Я снова врезался головой в камень, откинулся на спину и застонал. И опять стон прозвучал как-то глухо.

Я сглотнул слюну, облизнул губы и обнаружил, что нижняя губа рассечена, и рана заходит далеко в щетину. А ведь я явился на аудиенцию чисто выбритым. Видно, с тех пор прошёл не один час. Кто-то сказал, что Фостера потащили замуровывать. Потом стража взялась за меня и неплохо обработала…

Замурован! Я в третий раз грохнулся головой о камень. Мне вдруг стало тяжело дышать. Я был замурован, надёжно ограждён от света, похоронен под основанием гигантских башен Бар-Пондероне. Я чувствовал, как они давили на меня всем своим весом…

Я заставил себя расслабиться и принялся глубоко дышать. Замурованный — это ведь не совсем то же самое, что похороненный заживо. Таков был метод, который придумали теперешние валлониане для того, чтобы эффективно прекращать одну жизнь человека, не затрагивая остальных. Они решили держать меня здесь плотно упакованным до наступления у меня следующего Перехода и в результате получить здорового новичка для кухни или конюшни. Но они не знали, что единственный Переход, который может случиться со мной, это смерть.