Нити судеб - [28]

— Ох, Левк, сама не верю. Но мы с тобой сделали хорошее дело, — ответила она, и на её лице заиграла довольная улыбка.

— Не мы, а ты. Я только рядом стоял, — усмехнулся Левк, вспоминая, как Лина уговаривала его составить ей компанию в прохождении разнообразных испытаний. Но ему одной полосы препятствий хватило и он, ссылаясь то на одно, то на другое, отказывался от этого сомнительного дела. И был очень благодарен, что Лина не настаивала на его участии.

— Ты мне очень помог Левк. Без тебя мне было бы тяжело.

Они молча пересекли город, поднялись на Акрополь и въехали на дворцовую площадь. И Лина не смогла сдержаться и припустила коня быстрее, желая как можно скорее поцеловать Максимилиана, ожидавшего её у ступеней дворца, почему-то в гордом одиночестве.

Она спрыгнула с лошади и кинулась в объятия мужа, наслаждаясь его сильными руками, обнимающими её. Тихо застонав от наслаждения, Лина уткнулась носом в широкую грудь и почувствовала аромат сандалового дерева, без которого она уже представляла свою жизнь.

— Я тебя уже заждался, — тихо произнёс Максимилиан, прижимая к себе нежное тело, по которому соскучился.

Он совсем не ожидал что, что эта поездка затянется так сильно. Но ему регулярно приходили новости о местонахождении Лины и её бурной деятельности, и полководцу было приятно знать, что жена была занята делом.

— Прости, нужно было всё закончить, — тихо ответила она, смотря на мужа.

Он улыбался, и видеть это было очень приятно.

— А почему ты один? Где Алкмена, Деметрий?

— Алкмена с Валерием, я не стал их тревожить, а Деметрий где-то носится по дворцу с Орионом. Я послал за ними, — ответил он, смотря в счастливые глаза жены. Это было удивительным, и полководец каждый раз поражался тому, как искренне Лина радовалась ему.

— Папа! — вдруг раздался за спиной радостный крик.

— Орион, сын, — заулыбался Левк, отвлекаясь от созерцания милой картины встречи двух влюблённых, и сел на колени, чтобы обнять подбежавшего к нему маленького мальчика. — Как ты подрос. А где Деметрий?

— Он за мной бежал, — обеспокоенно оглянулся он. — Вон!

— Мама!

Из-за угла выбежал маленький черноволосый мальчик.

— Солнышко моё, как я по тебе соскучилась, — произнесла Лина и взяла сына на руки. — Максимилиан, так не честно. Меня не было всего месяц, а Деметрий стал ещё больше похож на тебя.

— По крайней мере, боевой характер и упрямство у него твои, — усмехнулся он, польщённый словами жены. Хотя разве что слепому не было видно, что маленький наследник просто копия своего отца.

— Как Алкмена себя чувствует? — очень тихо Лина задала вопрос, который волновал её весь этот месяц.

— Хорошо. Лекарь говорит, что родит скоро.

— Боже мой… — тихо произнесла Лина, чувствуя, как из глаз потекли неконтролируемые горячие слёзы.

— Шшш, тихо милая, вполне возможно, что всё будет хорошо. Этот твой лекарь, он глаз не сводит с Алкмены. Да и сама она прекрасно выглядит, — поспешил сказать Максимилиан, прижимая к себе жену и целуя её мягкие губы.

— Может, — хлюпнула носом она и опустила на землю вырывающегося Деметрия, и он тут же побежал к Ориону, требуя продолжить игру. — А где Зиоса?

— Лина, что за вопросы? — возмущённо воскликнул Максимилиан. — Где то во дворце, наверно с твоей служанкой. Откуда мне знать? Пошли.

— Куда? — непонимающе спросила Лина и едва успела вбежать в дверь вслед за Максимилианом.

— В купальню, — коротко ответил он.

Максимилиан лежал на боку и перебирал пальцами мягкие золотые локоны жены. Её прекрасные голубые глаза были грустными, и она как будто ничего не замечала вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Ему были известны её переживания, да и он сам не мог выкинуть дурные предчувствия, и постоянно возвращаясь мыслями к сестре. И каждый день Максимилиан проводил с Алкменой всё больше и больше времени, не веря в то, что она скоро умрёт.

Такая молодая, счастливая, красивая… ничто не говорило о том, что она неважно себя чувствует, и что могут возникнуть осложнения во время родов, но это пророчество…

— Сегодня за ужином расскажешь мне как дела в Спарте, — произнёс Максимилиан, отвлекая от беспокойных мыслей Лину и себя заодно.

— А чего рассказывать? Рассказывать нечего, всё нормально у них, — тут же ответила она, и Максимилиан не смог сдержать ухмылку. Целый месяц провела там, а рассказывать ей нечего. Каждый раз из Лины нужно было информацию клещами вытягивать, и порой, это очень злило.

— Они понравились тебе?

— Да, но сказать что-то конкретное можно будет, только оценив первых солдат, вышедших оттуда. Но ты прав, уже сейчас они гораздо сильнее простого мужчины.

— А что там за история с клеймом? — спросил Максимилиан.

— Ну ты же и без меня всё знаешь, — капризно сказа Лина и надула губки, но увидев требовательный взгляд мужа, глубоко вздохнула и продолжила. — Один ученик захотел покинуть лагерь, но это не то место, откуда можно просто так уйти, даже если тебе не понравилось. А оставлять его там принудительно тоже не хотелось, он показывал дурной пример другим. Вот я решила, что если вдруг будут появляться такие вот… ученики, то они могут покинуть лагерь, но только с клеймом на лбу, говорящим о том, что он слабый и немощный мужчина, который был выставлен из спартанского лагеря с позором. Ничего более умного я не придумала, — сказала она и грустно пожала плечами, а Максимилиан еле не смог сдержать улыбку.