Нити смерти - [2]

Джанис смирилась с одиночеством, к чему мать отнеслась с большим одобрением. А потом Джанис пошла к зубному врачу на очередной профилактический осмотр и встретила Тима.

Он делал рисунки на стене кабинета врача. «Хорошие» продукты весело шагали в широко раскрытый рот, «нехорошая» еда кралась по пищеводу с зубилом и молотком, чтобы вредить здоровью. Тим заканчивал картину, изображавшую ковбоя с ослепительными зубами, потому что он пользовался правильной зубной щеткой и зубным эликсиром. Борода Тима была в краске, и он весело посматривал на Джанис. Он ждал ее, пока она проходила осмотр. Потом они пили кофе и ели «плохую» пищу – пончики с желе. После этого он предложил ей позировать, причем в обнаженном виде. Предложение испугало ее, возмутило и, наконец, взволновало. Она всегда думала, что модели похожи на женщин с картин Рубенса. Она же не была такой даже в мечтах.

Наконец мужчина увидел обнаженную Джанис. Он прикоснулся к ней, поцеловал и обнял. И, в конце концов, Джанис лишилась своей невинности.

Освещение в ее квартире оказалось лучше, чем у него, поэтому это послужило веским основанием для переезда Тима к ней. К тому же жить вместе было дешевле, чем порознь, хотя совместное проживание начало съедать ее сбережения. Зато Тим смог продолжить учебу, отказываясь от недостойных его таланта предложений, и он посвятил себя служению высокому искусству.

Конечно, они не были идеальной парой, но запросы Джанис были скромными. Она верила, что Тим любит ее, хотя он не слишком часто признавался в этом; он желал ее, хотя с течением времени желание уменьшалось. Время от времени появлялись другие модели. Понятно – ведь художник должен рисовать обладательниц фигур разных типов, а Джанис относилась к разряду худощавых. Сколько же сильфид может написать художник? Возможно, некоторые из моделей имели виды на Тима, но она должна полностью доверять ему, не так ли?

Джанис задевало его чувство юмора. Его юмор был слишком едким, даже жестоким. Но это говорило о его художественном темпераменте.

К первой годовщине (имелась в виду годовщина его переезда к ней) Джанис купила для Тима несколько кистей из особо мягкого прекрасного верблюжьего волоса и полдюжины тюбиков акриловых красок. Он тоже приготовил подарок для нее. Это была трикотажная рубашка, которую он лично расписал. На груди рубашки было написано: «Собственность тиськиной-сиськиной комиссии».

Джанис растоптала тюбики с краской и ушла, оставляя за собой цепочку ядовито-зеленых и ярко-лимонных отпечатков подошв.

Мать была рада ее возвращению. Ее суждения о мужчинах получили подтверждение. Джанис слушала и соглашалась. Полностью соглашалась.

После двух недель непрерывного согласия Джанис уложила вещи и переехала из Драммондвилля в городок Ридж Ривер.

Автобус фыркнул и остановился на остановке «Пластикорп». Надо выходить и сделать четвертую попытку устроиться на работу в Ридж Ривер. Черт! Она совсем забыла посмотреть на прыщ на затылке того мужчины!

Корпорация размещалась в интересном здании. Предыдущие беседы с кадровиками проходили в центральной части города – две в десятиэтажном здании из кирпича и стекла, расположенном на набережной реки Ридж, и одна в четырехэтажном особняке викторианского стиля, с фигурной кирпичной кладкой и пыльными окнами. Здание «Пластикорпа» расположено на некотором расстоянии от центра города. Если здание перенести в центр, то малоэтажные дома с офисами совсем потеряются в его тени. Дело было в том, что офис корпорации размещался в замке, окруженном высокой стеной из материала, напоминавшего доисторические кремневые плиты. Вокруг аккуратно подстриженного газона шла подъездная дорога. По форме здание напоминало каменный куб с круглыми башнями по углам и по обе стороны широкого входа. Башни были совсем как настоящие, с бойницами и узкими окнами. Тиму здание не понравилось бы, матери, пожалуй, тоже. Это было уже хорошо и могло служить хорошим предзнаменованием.

В вестибюле охранник в форме посмотрел на адресованное ей письмо и назвал последний этаж. Лифт был старинный, медленный, дубового дерева, с бронзовыми украшениями. Предыдущее место работы, в фирме Аронсона, также было в старинном здании. От старых кирпичей, древних камней и скрипучих лифтов веяло надежностью и комфортом.

Джанис была у кабинета мистера Хелма ровно в десять. В приемной сидела девушка, похожая на дежурную, машинистку или секретаря, блондинка почти до корней волос. У нее были ногти, похожие на миндалины малинового цвета, по фигуре она была полной противоположностью Джанис.

«Готова поспорить, что она приклеивает свою жевательную резинку к ножкам стола», – подумала Джанис.

– Мисс Колман? – спросила девушка, дружелюбно улыбаясь и показывая зубы с коронками. – Он говорит по телефону. Присаживайтесь, он закончит разговор через несколько минут.

Да, девица умела печатать на машинке. Ее пальцы летали по клавиатуре машинки «Корона», при движении рук ее груди постоянно сотрясались, как порции желе на тарелках на ходу поезда. Джанис посмотрела на картины на стенах кабинета, и ее хорошие предчувствия по поводу «Пластикорпа» начали казаться менее заманчивыми. Мужчинам, нанявшим на работу девицу типа Пади Шума (имя хозяйки кабинета было написано на табличке на столе), вряд ли понравится женщина типа Джанис. И наоборот, Джанис Колман не хотелось бы работать с мужчиной, принявшим на должность секретаря глупую секс-игрушку.