Нити смерти - [20]

– Послушай, Молли.

– Да?

– Ты думаешь, у меня действительно развратные глаза?

– Несчастные, так будет правильнее. Найди себе молодого жеребца и забудь про Гордона. С порядочными мужчинами всегда одни хлопоты.

В полдень Рената спросила:

– Молли, почему ты думаешь, что Гордон ко мне неравнодушен?

– Почему? Это же ясно. Когда ты начала дежурить по утрам?

– Да уже месяцев шесть.

– И сколько раз Гордон обращался к тебе?

– Ни разу. Сегодня он впервые заговорил со мной.

– Теперь понятно? В первое же мое дежурство он похвалил мое платье, да и потом он всегда заигрывал со мной. Если у меня новая прическа, он первым заметит. – Ничего не понимаю.

– Слушай, Рената. Гордон постоянно любезен со мной, и мне это нравится. Женщина моего возраста получает комплименты не слишком часто. Я знаю, что он говорит просто так, но он помнит, что я женщина, и мне это приятно. Он ведет себя точно так же почти со всеми женщинами, для каждой у него есть доброе слово. Тебе же – ни слова, до сегодняшнего дня. Как ты думаешь, почему?

– Почему?

– Потому, что он боится сказать тебе что–нибудь неприятное. Наш Гордон любезен со всеми, но при тебе его любезность иссякает. Опять непонятно?

– Теперь понятно.

В три часа Молли заметила, что Рената внимательно рассматривает себя в зеркале пудреницы. Молли промолчала, только улыбнулась.

Без десяти четыре Рената вышла в женский туалет. Когда она вернулась, ее прическа была более аккуратной, на губах лежал свежий слой помады.

– Первый шаг придется сделать тебе, – сказала Молли.

– А почему мне?

– Утром ты проявила холодность, значит, ты должна сломать лед.

– Какой лед?

– Между тобой и Гордоном. Я тебя предупредила, но ты не слушаешь. Если он тебе нравится, сделай первый шаг.

– Не понимаю, о чем это ты. Молли только фыркнула.

Когда Гордон принес отчет о работе, Рената улыбнулась ему, но он не поднимал глаз.

– Гордон, – сказала Рената.

Он поднял глаза, но только до ее подбородка.

– Гордон, – повторила она.

Ее взгляд был мягким и зовущим.

– Извините меня, сегодня утром я был груб с вами, – сказал он.

– Груб? Нет, это я должна извиниться. Я поступила неправильно. Кстати, ваше замечание о моих глазах. Вы действительно находите, что они у меня… – Нет, я считаю, что у вас глаза красивые, даже прекрасные. То, что я сказал, означает, что…

– Я поняла. Вы хотели сказать мне что–то приятное и пригласить меня на прогулку.

– О нет! Я не хотел…

– Значит, вы не хотели пригласить меня на прогулку? – спросила Рената и надула губы.

– Да, я хочу пригласить вас!

– Ну и что?

– Но… у меня нет машины… У меня всего лишь мотоцикл.

– Марки «Нортон»?

– Да. Вы разбираетесь в мотоциклах?

– Не очень. У вас есть запасной шлем?

– Есть.

– Значит…

– Что значит?

– Значит, приглашайте меня! Я давно хотела покататься на этих ужасных мотоциклах! Гордон расправил плечи и сказал:

– О'кей. Не хотите ли прокатиться? Рената задумчиво поднесла к нижней губе свой пальчик с овальным ноготком.

– Сейчас подумаю… – она посмотрела на потолок. – О'кей Когда?

– Сегодня. Я заеду за вами около семи часов.

– В семь тридцать.

«Мисс Нортон» доставила Гордона домой за неполные четыре минуты.

Глава 8

Артур Борегар Браунли сел поглубже в кресло и застегнул привязной ремень. Еще четыре–пять минут – и посадка. Смахнув с колен крошки от рогалика, он посмотрел на часы.

Его жена, Лия, пожалуй, уже проснулась. Сейчас она сползла с кровати и тянется за своими таблетками. Может быть, сегодня все и произойдет!

Лия и таблетки, Лия и спиртное. Жена медленно убивала себя. Слишком медленно. Жизнь была в тягость и ей самой, и ему. Он не сделает ничего дурного, если ускорит этот процесс.

У нее был пузырек с таблетками для регулирования кровяного давления. Лия страдала от слишком низкого давления. В этом не было ничего страшного, неприятности случались во время месячных. Тогда она падала в обморок, иногда бывали приступы мигрени. Белые таблетки для кровяного давления, желтые таблетки от головной боли. Она всегда чувствовала себя плохо при менструациях. Ей было плохо, и ему было плохо. Боже, как ему было плохо!

Маленькие желтенькие и беленькие таблетки вполне справлялись с кровяным давлением и головной болью, но при одновременном приеме появлялся побочный эффект – острая депрессия. И все это во время менструаций. При обострении она была близка к самоубийству, он тоже. Потом появился врач и прописал ей черно–красные капсулы.

– Для регулирования настроения, – пояснил он. – Для снятия депрессии. Настроение настолько улучшилось, что Лия начала толстеть.

Артуру надо было только подправить естественный баланс, причем сделать это без особых размышлений. Тогда никто не скажет, что он совершил это преднамеренно, не правда ли?

На стереопроигрывателе была пластинка с музыкой Малера.

– Ты совсем перестал разговаривать со мной, – пожаловалась она. – Почему ты молчишь? Поговори со мной!

Он уменьшил громкость и начал рассказывать о новой технологической линии. – Нет, давай поговорим о нас! – настаивала Лия.

– О чем можно говорить? – он пожал плечами и усилил громкость.

Именно тогда она сорвала пластинку с проигрывателя и швырнула ее в камин. Пластинка плавилась и растекалась по поленьям, Лия рыдала. Он налил стакан и придвинул его поближе к вей. Когда стакан опустел, он снова наполнил его. После третьего стакана любимая пластинка превратилась в пепел, а Лия заснула. Тогда он подумал, что все дело в спиртном, что именно спиртное придавало ей храбрости, чтобы нападать на него. Он аккуратно собрал все бутылки в баре и поднялся с ними на второй этаж. Стоя на верхней площадке, он стал кидать бутылки вниз, одну за другой. Джин? Туда его! Виски? Тоже туда!