Нина «Золотоножка» - [58]

— Вот оно что… Тогда понятно. Я ведь тоже мусульманин. Ты лучше, брат, оставь эту затею. Они тебе ее все равно не отдадут.

— Это не твое дело, — наигранно вспылил Баха. Он понял, что Космаков прибыл на место. — Вот твои бабки, сваливай. Я теперь сам разберусь.

Таксист пересчитал деньги и уехал.

Для уверенности Баха пощупал в наплечной кобуре рубленную рукоятку пистолета ТТ, и направился вслед за Космаковым.

Казахстанская ночь как всегда была темной. Фонарика у Бахи не было, он то и дело натыкался на непонятные постройки, холмы. Космаков куда-то исчез. Но в этот раз Баха решил доказать Харасанову, что он сделан из хорошего теста. Напрягая зрение, спотыкаясь, он метался влево и вправо то замедляя, то ускоряя шаги. Через полчаса безуспешных поисков ему захотелось плакать: «Куда исчез этот проклятый оборотень?»

Отчаявшись, Баха сел на кучу скользких от мха досок и попытался решить проблему, что же ему делать дальше?

Неожиданно слух уловил странный шум, напоминающий пещерное эхо или звук от ведра, достающего в колодце воду.

«А ведь это нагромождение бревен и досок действительно напоминает колодец», — подумал Баха, и с опаской перегнулся через истлевшее от времени бревно. Где-то там, в глубине черного провала, светился крохотный, но яркий огонек.

«Колодец, — мелькнула мысль, — проклятый оборотень спустился в колодец».

Баха провел рукой по деревянной свае, к которой в прошлом, видимо, крепился подъемник, и нашел то, что и предполагал найти.

Натянутая, как якорный канат, лестница уходила в неизведанную глубину таинственного провала.

* * *

Путеводный огонек на дне колодца исчез на полпути. Мелькнула мысль послать все к дьяволу и подняться, но Баха собрал волю в кулак, и продолжил спуск. Уже через десять минут он сидел на куче отработанной породы на дне колодца. Темнота была не полной. Баха осмотрелся и увидел, что он сидит у подземного озера. На противоположном берегу непонятно откуда возникший пробивал кромешную темноту тусклый луч.

Баха решил идти до конца. Он вошел в ледяную воду и побрел на этот таинственный луч. Вторая, уже винтовая, лестница немного облегчала спуск в очередной колодец. Прочные железные ступени винтовой лестницы позволили продолжать спуск с зажатым в руке пистолетом. Еще через пять минут он спрыгнул на твердый монолит и укрылся в тени нависшей глыбы.

То, что увидел в подземелье Борис Семенов, оказалось выше его понимания. Здесь, на дне этого нового колодца, в подземелье, творилось что-то невероятное. Всплесками всех цветов и оттенков вспыхивали феерические огни. В мгновения, когда свет озарял подземелье, то, что успевал охватить его взор, уводило Баху от реальности, сводило с ума. Ему вдруг начало казаться, что он в родном Санкт-Петербурге, гуляет по Эрмитажу, и нет никакого Казахстана, и этого подземелья, противоположный конец которого погружается в ад или рай.

При кратком озарении света лица на десятках полотен, выстроенных вдоль стен, улыбались, а сотни изумительных по красоте скульптур, кружились в дикой пляске.

Баха отчетливо понимал, что сходит с ума. С одной стороны он реально видел усыпанный золотыми монетами и драгоценными камнями серый монолит, с другой стороны, ум отказывался воспринимать за реальность такое сокровище в этой стране и в подземелье заброшенной шахты.

Напряжение было столь огромным, что на какое-то мгновение Баха потерял сознание. Когда сознание вернулось, он с благодарностью отметил, что Бог не лишил его рассудка. Феерия огней прекратилась, но сокровища в этой пещере все же были реальными. В отдаленном углу подземелья на каменной плите без признаков жизни лежал маленький человек. Перед ним зияла черным провалом рама от картины, в которую ослепительно белым потоком заползали странные членистые существа.

Маленький человечек в сознание не приходил. На глазах у Семенова феерия огней постепенно угасала, вскоре только лучи замысловатых осветительных приборов освещали подземелье. Взгляд Бахи опять остановился на черном квадрате, окаймленном замысловатой рамой. Теперь можно было определить, что пустой квадрат это пугающий, не понятный корридор в другой мир. Но вскоре на полотне Баха увидел малопонятный для него абстрактный водоворот неземных существ. Они замерли, и застыли в картине. Через секунду его мозг пронзила мысль: «Именно эту картину так упорно разыскивает Харасанов. Вот он мой настоящий шанс в корне изменить бродячую жизнь».

В несколько прыжков Борис Семенов достиг кромки подземелья и с опаской прикоснулся к полотну. Ничего не произошло. «Ну что ж, даст Бог, это будет моя последняя кража», — прошептали его губы. Резкими движениями острого ножа он отделил полотно от рамы, перешагнул через маленького человечка, который все еще пребывал в глубоком забытьи, и направился к лазу.

У монолитных стен возле ног античных скульптур тускло мерцали камни и золотые монеты. Больное воображение Павла Космакова требовало выхода. Золото и драгоценности, некогда упакованные в ящики и сумки, он насыпал вдоль стен, превращая подземелье в кусочек сокровищницы индийского раджи.

Баха понимал, здесь, где собраны такие богатства, обязательно витает злой дух. Тем не менее, в безумной лихорадке он наполнял карманы драгоценностями. Когда его нога уже коснулась лепестка винтовой лестницы, хлесткий звук выстрела прорезал вековую тишину подземелья. Обожгло ухо. Баха оглянулся. Маленький человечек стоял на коленях и целился в него из нагана… Не чувствуя боли, Семенов в считанные секунды выбрался на поверхность первого горизонта, захлопнул люк, и в металлическое кольцо загнал дугу амбарного замка.