Нимфеи - [8]

От пережитого шока меня охватил жестокий озноб. Судя по лицам Дэвреза и Сабины, и они испытывали нечто подобное. Наш друг, которого мы окрестили Плонгом, несколько переиначив слово “водолаз” (plongeur), заметил наше состояние и, что-то сказав сородичам, предложил следовать за собой.

Миновав заросли ясеня, мы подошли к небольшой хижине, вокруг которой, не страшась людей, шныряли кулики, важно вышагивали утки, неуклюже ковыляли лебеди. Мы с удовольствием уселись на циновки и отведали жареного окуня и свежих яиц, появившихся перед нами словно по мановению волшебной палочки. Еда и короткий отдых восстановила силы, и мы вновь вернулись на берег.

Весь остаток дня мы наблюдали за жизнью нимфеев, которые то исчезали в воде, то вновь, словно пингвины, выпрыгивали на берег. Их способность существовать в двух стихиях приводила меня в изумление, и я все пытался обнаружить какой-то особый орган — нечто, напоминавшее, например, жабры — но отметил лишь несколько увеличенное развитие грудной клетки. Как знатока анатомии, это не могло удовлетворить меня, а если принять во внимание недюжинные силы, проявленные Плонгом во время нашего спасения, то я пребывал в полной растерянности.

Нимфеи не оставляли нас своим вниманием, выказывая удивительную доброжелательность, и тем не менее мы решили на следующий же день отправиться к ожидавшему нас отряду. Дэврез намеревался отдать распоряжение об изменении маршрута — поскольку ценность сделанного нами открытия была значительно выше, чем простая картографическая работа, — и как можно скорее вернуться к озеру.

Но, как всегда, человек предполагает, а бог располагает. Ночью меня разбудил Дэврез, тревожно проговорив:

— У Сабины жар!

При тусклом свете факела я увидел пылавшее лицо девушки с широко открытыми невидящими глазами. Тщательно осмотрев и прослушав ее, я несколько успокоился: у нее оказалась жестокая ангина, вызванная, скорее всего, “купанием” в болоте. Внимательно следивший за выражением моего лица Дэврез тотчас же спросил:

— Что скажете, Робер?

— Постельный режим, теплое питье, и она пойдет на поправку.

— А как долго?..

— Примерно неделю, потому что., вероятно, возможны осложнения.

Дэврез нахмурился и после короткого молчания проговорил:

— Я не могу так долго ждать! Мне необходимо предупредить отряд о новых обстоятельствах… Экспедиция, похоже, затянется еще на несколько месяцев, и люди должны знать об этом. Поэтому я вынужден покинуть вас, Робер. Думаю вернуться дней через пять. А здесь вы прекрасно управитесь и без меня!

Он в волнении вскочил на ноги и с непривычным жаром продолжил:

— Поймите, мой мальчик! Описание доселе неизвестного племени нимфеев может достойно завершить мою научную карьеру, и, если для этого потребуется выйти в отставку, я не промедлю с выбором. Но предварительные исследования необходимо провести немедленно, чтобы обосновать важность еще одной экспедиции, если, конечно, правительство пойдет на новые траты. Если же нет, я, повторяю, вернусь сюда как частное лицо. Признаюсь, Робер, я готов провести здесь остаток жизни… Но сейчас следует позаботиться об оставшихся на болотах людях!

— Может быть, у меня это получится быстрее? — предложил я.

— Конечно, — усмехнулся Дэврез. — Но Сабине требуется врачебная помощь, а в вопросах медицины я полный профан. Разве не так?

Я вынужден был согласиться.

Неожиданно раздался слабый голосок Сабины: по-видимому, лекарство, которое я заставил ее принять, ослабило жар, и девушка слышала весь наш разговор.

— Я вполне в состоянии идти с вами, — хриплым шепотом заявила моя невеста.

Эти слова вызвали смех даже у неулыбчивого Дэвреза.

— Вот что, голубушка, — проговорил он. — Ты больше поможешь нам, если поскорее поправишься.

Сабина больше не пыталась возражать и вскоре забылась беспокойным сном — лихорадка, к несчастью, вернулась снова. Обеспокоенно взглянув на спящую дочь, Дэврез повернулся ко мне.

— Болезнь и в самом деле не опасна?

— Да, если предотвратить осложнения. — Я постарался, чтобы мой голос прозвучал уверенно.

— В таком случае, как только рассветет, я отправлюсь в путь.

Зная непреклонный нрав капитана, я не стал возражать. С первыми лучами солнца Дэврез покинул гостеприимный кров нимфеев.

Вскоре недуг Сабины стал отступать, и уже через три дня я разрешил ей проводить по нескольку часов на свежем воздухе, благо погода стояла великолепная — солнечная и тихая. Стойкий организм девушки, комфортные условия и атмосфера доброжелательности сделали свое дело — через неделю Сабина вполне оправилась от болезни. Осталась лишь небольшая слабость.

Но теперь возникли новые причины для беспокойства: срок возвращения капитана уже прошел, а его все не было. Сабина не на шутку переживала за отца.

— Я чувствую, с ним что-то случилось, — твердила она, с трудом сдерживая слезы.

Как-то днем мы сидели на берегу озера, и я пытался всякими разумными доводами объяснить Сабине задержку капитана.

Неожиданно рядом появился Плонг, который и здесь, в поселке, не оставлял нас своим дружеским вниманием. Он держал в руках большую сизую ласточку — одну из тех птиц, стремительным полетом которых мы так часто любовались.