НИЛИ - верный израилев не скажет неправды - [3]

Среди его немногочисленных друзей той поры были агрономы Сускин и Трайдель, с которыми он вместе опубликовал несколько статей и с которыми мечтал о временах, когда по тропинкам, где они кочуют, помчатся скорые поезда, сменив верблюжьи караваны, а в стране возникнут сотни еврейских поселений.

К этой поре относятся также считанные личные переживания Аронсона, о которых мы хоть что-то знаем. Он влюбился в жену одного из своих приятелей. Это была безнадежная любовь, так как женщина любила своего мужа. Однажды Арон открылся обоим супругам и больше никогда к этой теме не возвращался. До самой смерти он оставался верным другом четы, и они отвечали ему взаимностью, так и не спрашивая, умерла ли в его сердце любовь или живет и мучает его.

Арон не был склонен к душевным излияниям. Он был индивидуалистом. Его брат Александр говорил: «Он испытывал тягу к уединению, отрешению от всех. Он уезжал на своей кобылке прочь от людей, спал на земле, укутавшись арабской накидкой, питаясь шоколадом, от которого откусывал иногда по кусочку».

Но и Александр не знал, в какой мере монашеский аскетизм брата являлся выражением его натуры или же следствием несчастливой любви. Еврейское население считало Аронсона «чудаком». Люди пытались вовлечь его в свой круг, приобщить к общественной деятельности, начавшей развиваться на крыльях второй алии. На короткое время Арон увлекся. Но общественная деятельность, какой она была в те времена, была не для него. Он не сумел сколотить собственную «партию», не умел торговаться, увещевать. Он предлагал людям совет или высказывал свое мнение и говорил: «Принимайте или отвергайте». Его собеседники обижались от такого подхода, они не могли понять его. Аронсон, вопреки выражению самоуверенности на лице, глубоко переживал, когда не принимали его советы.

Очень скоро он устранился от общественной деятельности, ушел с головой в исследования и в одиночество. Только в письмах он позволял себе разбивать стены замкнутости. Письма, посланные им и полученные им, все посвящены научным делам. Без того, чтобы он сам знал об этом и без усилий с его стороны и ведома людей, его окружавших, имя Аронсона становилось известным в большом мире, его слава ученого росла, о нем говорили, как об интереснейшем человеке с оригинальными воззрениями. Он состоял в переписке с известными учеными, с крупными исследовательскими центрами, и, когда в Палестину прибыл немецкий ученый, профессор Бланкгорн, он пригласил Аронсона в спутники для изучения геологии края.

Итоги этого научного поиска определили положение Аронсона в мире науки. Он и Бланкгорн были приглашены в Стамбул во дворец султана, где им вручили ордена. Но вершиной научной работы Аронсона было открытие дикорастущей пшеницы, «Матери злаковых», сыгравшей важнейшую роль в выведении высокоурожайных сортов пшеницы. Во всем мире искали ее — родоначальницу зерновых. Аронсон обнаружил ее на склонах Хермона и на миг обратил внимание всей мировой общественности на этот забытый Богом уголок земли, на окраинах турецкой империи.

Казалось бы, евреи в Палестине должны были гордиться таким соотечественником и его славой. На деле популярность Аронсона лишь углубила пропасть между ним и соотечественниками. Громкая слава за рубежом увеличила меру его презрения к «болотным торгашам», как он называл деятелей ишува. Они отвечали ему тем же, так что презрение переросло в ненависть, проистекавшую от того, что слава Аронсона создалась без их ведома и участия, и был он от них независим.

В ближайшие годы он приобрел и экономическую независимость. Он получил должность ботаника-исследователя в штате министерства сельского хозяйства США, был приглашен для чтения лекций в Америке, где добился большого успеха, ему предложили профессуру в университете Беркли в Калифорнии, но он вежливо отклонил предложение. Вместо этого, Аронсон с радостью принял другое дело: группа еврейских жертвователей совместно с Сионистской организацией пригласили его управлять научно-исследовательской станцией, которую намеревались создать в Палестине. Вернувшись на родину, Арон определил место фермы: Атлит.

АВШАЛОМ ФАЙНБЕРГ — ПОЭТ, МЕЧТАТЕЛЬ И РОМАНТИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ

Совсем иного склада человеком был другой герой истории НИЛИ — Авшалом Файнберг, назначенный Ароном руководить отделом опытной фермы в Хадере.

Авшалом родался в пору великих ожиданий. Его отец, Исраэль (Лолик) Файнберг, был одним из самых интересных людей среди евреев Палестины. Он бып редким исключением: посмел взбунтоваться против чиновников барона и не покорился даже тогда, когда против него применили «санкции» — социальные и экономические. Он покинул баронские уделы и присоединился к строителям Хадеры, стал председателем ее первого комитета самоуправления. Высокого роста и огромной силы, он жил овеянный легендами — особенно им восхищались арабы. Они так уважали его, что попросили стать судьей, шли к нему с тяжбами и спорами.

Авшалом внешне походил на отца: высокий, худощавый, физически развитый. Авшалом был наделен бурной и неистощимой фантазией и поэтической душой.

В 17 лет Авшалом поехал в Париж учиться, но вместо наук, занялся сочинением стихотворений и поэм, дышавших страстью, и мечтаниями.