Никудышный - [80]

— Я не могу оставить в неведении ребенка, что у него есть отец.

— А как же Анна? — говорила его другая половина мозга.

— Не знаю. Я не должен отвечать за ее поступок. Она сама захотела чужого ребенка, не узнав, есть ли у него родители.

Алексей долго думал, мучился и даже решил посоветоваться с бывшим однокурсником по милицейской школе, с которым виделся редко, но плодотворно. Всегда они решали чьи-либо семейные проблемы.

— Серега! Привет. Алексей.

— Рад тебя слышать дружище.

— Нужно поговорить.

— Пожалуйста. Я свободен как ветер. Жена путешествует с сыном по Анталии. Жду тебя часов в восемь. Устроит?

— Вполне.

* * *

Вечером они сидели в уютной кухне господина генерала и, попивая прохладную водочку, разговаривали.

— Что у тебя случилось? Ты же у нас самый образцовый, уравновешенный полковник.

— Такое случилось, что и сказать страшно.

— А ты говори. Не бойся. Я твой верный друг.

— Потому и пришел.

— Лялю мою хорошо знаешь?

— Еще бы. За нее многие наши офицеры готовы были на дуэль идти.

— Так вот эта самая прекрасная Ляля десять лет назад, пока я находился в длительной командировке, ожидала ребенка. Когда я приехал, никакого ребенка у нас не было.

— Как так?

— А вот так. Мне она вместе с тещей рассказали, как умерла наша девочка при родах.

— Всякое бывает.

— Всякое да не такое. Меня недавно отправили на помощь в поимке маньяка и я приехал в Пролетарский район. Поселились в селе Демьяново, так как все дела были сосредоточены вокруг этого района. И там я встретил девочку десяти лет, точную копию Ляли. Ее мать совершенно противоположной внешности. Отца нет. Живут с дедушкой. Я признаться даже немного влюбился в мать этой девочки.

— Бывают на свете двойники, — попытался объяснить ему Сергей.

— Бывают. Да только здесь оказался не двойник, а моя родная дочь.

Он рассказал Сергею всю эту печальную историю и показал медицинскую карту, где ясно было написано происхождение девочки.

— Да, — сказал Сергей, история. — Похлеще мелодрам. И что ты думаешь делать?

— Сначала разведусь с Лялей. Завтра же переезжаю в отцовскую квартиру, которая после смерти тети стоит закрытая.

— Это правильно.

— Потом, потом я просто не знаю, как мне поступить с Анной.

— Сначала узнай, как попал к ней ребенок.

— Думаешь, она скажет?

— А ты полковник милиции или кто?

— Применять к ней санкции я не могу, она растила мою дочь.

— Правильно. Растила. Но как она попала к ней, надо узнать обязательно.

— Это не трудно.

— А если действительно украла?

— Отберу и привезу сюда.

— А если не крала?

— Тоже хочу отобрать и самому воспитывать дочь. Я и так много потерял, не видя, как она росла.

— А как же семья? Девочка должна расти в семейной обстановке?

— Но там у нее нет отца, здесь не будет матери.

— И редко бывающего дома папы.

— По-твоему я должен оставить все как есть? Отказаться от собственной дочери в угоду чужой тетеньке, пожелавшей стать благодетельницей девочки? Она десять лет провела в деревне, сейчас там даже школы нет и ее учит сама Анна, а сдают они экзамены экстерном в районной школе.

— Почему она не учится в районе?

— Так хочет ее «мама».

— Знаешь ли, я психолог слабоватый, но если бы у меня отобрали моего сына, я не смог бы без него. Это как будто твоя рука, или сердце, отними попробуй.

— Я пока такого не испытываю, отцовские чувства у меня только начали просыпаться. Я же многое пропустил в жизни дочери. Не слышал, как она училась говорить, не видел ее первого шага, не видел как она растет. Мне она близка, хочу, чтобы была рядом, хочу быть ее защитником, опорой, другом, отцом.

— Тогда и думать нечего. Хотя та женщина может быть любит ее по-настоящему, как родную.

— Как родную. В этом и заключен смысл родства.

— Но Ляля родная мать, а ребенка оставила.

— Или ее украли.

— Ты веришь этой басне?

— Но как не верить, если в противном случае она хуже зверя получается.

— То, что она никогда не заявляла о пропаже ребенка, не искала ее и почему-то отправилась из Москвы рожать в глушь, говорит о том, что именно Ляля тебя обманывает.

— Я думаю теперь, что такое семья? Люди, связанные воедино кровными узами, родители, дети, бабушки, дедушки. У меня лично семья — это просто секс и общий стол. У нас были абсолютно разные интересы. Я только теперь понял, что женился на статуе. Стоит в саду или в музее редкий экземпляр красоты, который является созданием гениального скульптора. Ты смотришь на нее, любуешься, но никому не приходит в голову жениться на статуе, или принести ее в свой дом.

— Значит Ляля, как я понимаю, всего лишь образец красоты, но не жена, создающая семью.

— Да.

— Ты ее любишь до сих пор?

— Я презираю и считаю нечистоплотным находится даже близко рядом с ней.

— Значит, развод решен окончательно.

— Да и завтра же я еду к адвокатам, чтобы они занялись этим делом.

Эту тему они оставили в покое и принялись за политику.

— Я побывал в селах и увидел, как они погибают. Что мешает людям трудиться как раньше до семнадцатого года, когда Россия вывозила свой хлеб за границу. И какой хлеб. Нарасхват.

— Думаю, что у мужика не стало стимула трудиться. Закупочные цены на хлеб делают мужиков нищими, а те, кто дальше идет по цепочке, перекупщики, переработчики, продавцы живут прекрасно.