Никто - [15]

‒ Да, я.

Отец Бруно смотрел Крайеру в глаза, дружелюбно улыбаясь, с заботой, прибережённой для тех, кому понадобится утешение. Либо он видел Крайера впервые, либо не узнал его. Крайер подумал, что этим можно воспользоваться. Можно зайти с другого конца и продолжать рыть носом землю, как ищейка.

‒ Год назад на эти встречи ходил мой друг. Вы тогда уже здесь работали?

На лице священника промелькнуло болезненное выражение, а затем он снова улыбнулся, на этот раз будто бы с раскаянием.

‒ Да, я был здесь. Помогал отцу Антонио и сам прикладывался к бутылке. Я начал посещать эти собрания, садился всегда в дальний угол, пытаясь скрыть своё лицо, находясь в своей же церкви, потому что боялся, что кто-нибудь из прихожан узнает меня. Я не совсем понимал, как работает эта система. Меня больше занимало собственное тщеславие, нежели моя жизнь и вера. Только несколько месяцев спустя я смог действительно встать и признаться перед всеми, понять, что мне действительно нужна помощь. ‒ Отец Бруно поставил грабли возле статуи святого Франциска. ‒ А как вас зовут?

‒ Эйб Фишбаум.

Они пожали друг другу руки.

‒ Вы сказали, что год назад ваш друг посещал эти встречи, да, Эйб? Надеюсь, это пошло ему на пользу.

‒ Не думаю, что можно так выразиться. Его убили вскоре после этого.

‒ Какой ужас…

‒ Следствие зашло в тупик, и я решил, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти виновного. Я надеялся, что могу задать кому-нибудь несколько вопросов.

‒ Разумеется, спрашивайте. Я попытаюсь по возможности ответить.

‒ Тогда об этом много говорили в новостях. В дом моего друга проник преступник, который убил его жену, дочь и его самого. Вы не помните человека, о котором идёт речь?

‒ Как его звали?

Как же избежать ответа на этот вопрос?

‒ Он был довольно тучным, ел все пончики и возмущался по поводу электрических свечей.

‒ Было бы проще, если бы вы напомнили мне его имя.

‒ Но это же общество анонимных алкоголиков, разве нет?

‒ Хотя бы просто имя, без фамилии. К тому же, если об этом происшествии писали в газетах и говорили в новостях, то…

‒ Он работал в «Интел», может быть, приходил с кем-нибудь из коллег, если вы их, конечно, знаете. Они там любят есть королевские креветки.

Отец Бруно склонил голову набок и негромко хмыкнул. Короткий выдох, но полный смысла.

‒ Не очень-то близкими вы друзьями были, раз вы можете его описать, но не знаете его имени.

‒ Я знаю, ‒ сказал Крайер, ‒ или, по крайней мере, знал раньше. Просто я не могу вспомнить. Не могу сказать.

‒ Не можете сказать?

‒ Нет.

Он не лгал. И любой человек, который по долгу службы имел дело со слабыми, нерешительными, сломленными, удручёнными, нестойкими людьми, с пьяницами, грешниками, с людьми, которые грешили сами и сами же страдали от несправедливости, человек, который сам был алкоголиком, не стал бы требовать от Крайера слишком многого.

‒ Хм. Я не понимаю, ‒ сказал отец Бруно, который теперь искренне заинтересовался. Он один из тех, кому до чёртиков надоело видеть каждый день одни и те же лица, слушать об их обычных проступках и терзаниях. ‒ Но оставим это. Вы сами ищете утешения? Может быть, вам нужно исповедаться?

Этого следовало ожидать. Начинаешь вести себя странно, заводишь разговор об убийствах ‒ и священник, конечно, захочет, чтобы ты рассказал всё Господу, а потом сам же сдаст тебя копам.

‒ Нет, я пришёл не за этим. Я пришёл, чтобы узнать, не замечали ли вы чего-нибудь странного на собраниях А.А. примерно год назад. Не приходил ли кто-нибудь посторонний. Бывали ли драки, угрозы, или кто-нибудь обращался к вам с серьёзными проблемами. С серьёзными психическими отклонениями. Может быть, кто-нибудь вёл себя пугающе.

‒ Как я уже говорил, на тот момент у меня у самого были проблемы. Боюсь, это беспокоило меня больше, чем проблемы моих прихожан и других участников встреч. Но насколько я помню, ничего странного не происходило. Ничего такого, что осталось бы в моей памяти спустя год, в том числе драки и угрозы. Вы сказали, что вашего друга убили?

‒ Его и всю его семью.

‒ Сожалею о вашей утрате.

‒ Это была не моя утрата.

‒ Что вы имеете в виду?

‒ Давайте обсудим и это тоже. ‒ Крайер никак не мог подобрать нужные слова. На него с грустью смотрел святой Франциск: каменное лицо, на котором были рубцы, оставленные непогодой, глаза смотрели слишком осуждающе для святого. ‒ Может быть, отец Антонио что-нибудь знает?

‒ К сожалению, он скончался около полугода тому назад. Рак.

‒ Он всегда проводил эти встречи?

‒ Нет, но человек, который их проводил, возможно, придёт сегодня вечером. Он всё ещё староста группы. Могу сказать вам его имя: Ларри. Возможно, он вспомнит что-нибудь, что окажется для вас полезным.

‒ Спасибо. Думаю, я подожду.

Всё это время он думал: может быть, это он. Может быть, отец Бруно на полставки подрабатывает маньяком, орудующим ножом. Подавляет сексуальное желание, не трахает маленьких мальчиков, как нормальные священники, и вынужден оттягиваться другими способами.

Может быть, это он убил мою жену и дочь, а затем попытался прикончить меня. Может быть, именно его мне придётся убить.

23

До встречи А.А. оставалось два часа, и Крайер решил выяснить, не знает ли его тело дорогу ещё куда-нибудь неподалёку.