Никто не видел Мандей - [25]

Мама кивнула, словно поняла ее. Вздохнув, она обняла меня одной рукой за плечи и притянула ближе к себе. Я привалилась головой к ее пальто, вдыхая запах ее духо́в; так я чувствовала себя в бо́льшей безопасности.

– Ну что ж… Мы просто заехали сюда, потому что моя малышка скучает по своей подружке.

– Правда? – миссис Чарльз хмыкнула. – Но я говорила Клодии, когда она заезжала сюда в прошлый раз, что Мандей уехала к своему отцу.

Я вздрогнула. Мама посмотрела на меня так, что еще чуть-чуть, и от ее взгляда мои волосы вспыхнули бы. Следовало предугадать, что миссис Чарльз меня выдаст.

– Вот как? Она не говорила мне об этом, – процедила мама сквозь зубы.

– Ты же знаешь, какие нынче пошли дети, – миссис Чарльз хрипло рассмеялась. – Точнее, какой ребенок. У тебя ведь только она одна и есть.

Это было подобно сильному удару в живот. Мама задержала дыхание, ее пальцы стиснули мое плечо.

– Ладно, нам пора идти, скоро обед. Передавай Мандей наши самые лучшие пожелания, хорошо? Может быть, она нам как-нибудь позвонит…

– Конечно. Я сообщу ей, что вы заезжали.

Мои туфли скребли по бетону, когда мама волокла меня обратно к машине. Оказавшись внутри, она зыркнула на меня своим самым убийственным взглядом.

– Значит, ты считаешь себя уже достаточно взрослой, чтобы делать все, что тебе захочется? – прорычала она. – Ну погоди, я расскажу об этом твоему отцу!

– Но, мам…

– Ни слова, пока не вернемся домой! Поверить не могу, что ты выставила меня полной дурой перед этой женщиной!

Я поникла на сиденье, мысленно прощаясь с просмотром телика, и уставилась в окно. Миссис Чарльз наблюдала за нами со своего порога. Я видела, как по ее лицу расползлась улыбка, противная, словно горчица.

* * *

Мама все же не рассказала папе о том, что я тайком ездила к дому Мандей. Она любила только пригрозить его гневом. Вместо этого сама назначала мне наказание – например, помогать ей готовить обед ко Дню благодарения. В этот день у нас дома неизменно собиралась вся семья, потому что мама умела устраивать праздничные обеды. За индейку с начинкой все чуть ли не дрались.

Учитывая то, что у папы было пять братьев и сестер, такие сборища могли доходить до сорока человек.

В общем, я была наказана: мне предстояло прибрать дочиста весь дом сверху донизу, потом помочь маме на кухне – я должна была отвечать за соусы. Звучит это не так страшно, но вы бы видели, сколько сладкого картофеля мне пришлось перечистить, сколько фасоли вылущить, сколько сельдерея порезать, сколько зелени перемыть (дважды!) в адской кухонной жаре; тогда вы поняли бы, какая это была пытка.

Когда папа вернулся домой из последнего предпраздничного рейса, шел третий день моего наказания, и я была по самую макушку в тертом сыре. Папа поцеловал маму, которая стояла у плиты, кипятя клюкву для соуса чатни.

– Дамы, вы, я вижу, без дела не сидели! Весь дом выглядит просто отлично, – с улыбкой сказал папа, выхватывая морковную палочку из дуршлага. Он знал, что если меня напрягли на кухне, то я, должно быть, сделала что-то не так.

– Да, твоя дочь превосходно помогла мне, – отозвалась мама, оглянувшись на меня через плечо.

Они продолжили обсуждать планы на День благодарения – кто из моих дядюшек и тетушек, кузин и кузенов приедет в гости. Большинство из моих двоюродных братьев и сестер учились в колледже, состояли в браке и готовились одарить меня двоюродными племянниками и племянницами. У меня в семье не было ровесников, с которыми я могла бы играть, но Мандей неизменно заполняла эту пустоту. Я была последним ребенком в своем поколении папиного семейства. Его родственники думали, что он никогда не женится, но папа только отшучивался, что просто ждал встречи с мамой.

Я едва могла утереть пот со лба, так у меня дрожали руки от натирания продуктов, – а впереди меня ждали еще три огромные головки острого чеддера. Мандей сейчас уже истекала бы слюной над этой горой съедобного золота. Странно было думать, что она сейчас у своего отца, а не сидит с нами на кухне, помогая готовить. Моя подруга почти никогда не говорила о своем отце. Вообще, я не могла припомнить, когда в последний раз упоминалось его имя. Он бесследно испарился прямо перед самым рождением маленькой Тьюздей. Поэтому я не могла понять, почему Мандей теперь живет у него. И почему Эйприл не поехала туда с ней? И почему ими заинтересовалась социальная служба?

– Милый, ты же знаешь Типа Чарльза, верно? – спросила мама, не поднимая взгляд от кастрюли, в которой помешивала соус. Моя рука, дрогнув, скользнула по острым зубчикам терки.

– Тип? – проворчал папа. – Тип из старшей школы, тот самый Тип?.. Ну да.

– Ты с ним по-прежнему общаешься?

Он нахмурился.

– С этим дурнем? Джанет, почему ты спрашиваешь о нем? На кой он тебе сдался?

Мама пожала плечами.

– Патти сказала, что Мандей сейчас у него.

Я выпрямила спину. Папа заметил это и многозначительно посмотрел на маму.

– И что?

– И то, – ответила мама, поворачиваясь к нему и бросая взгляд на меня, – что мы хотим проверить.

– Проверить что?

– Как там Мандей. Узнать… все ли у нее в порядке. Только и всего. Сколько мы знакомы с этой девочкой, она никогда не ездила к своему отцу. И вот уже много недель от нее ни слуху ни духу.