Никто не умрет. Часть 1 - [100]

— Стоп! — Олег снова падает в кресло, оно откатывается к стене и ударяется об нее спинкой. — Но это никак не решит вопрос с Якудза. Он все равно будет убирать свидетелей. Если даже я его найду, мне все равно — конец. Счастье поцеловать на прощанье сына и умереть. Как в женском романе. Чушь! Я должен думать о том, как спасти свою жизнь.

— Стоп… — Олег опять встает и начинает ходить по кабинету, пять шагов в одну сторону, пять — обратно. — Мне надо попросить защиту у полиции от якудза. Скажу, что под угрозой смерти воспитывал сына Якудза, но предварительно обезопасил своего сына — спрятал его там, где его никто не найдет — у монахов. Почему монахов? Что это мне в голову пришло?

*Ивана пытается вспомнить, где по карте Ильи Парамоновича находится храм, в котором жил (или еще живет, в этом она в данный момент не уверена) Ту. Перед внутренним взором Олега возникает карта времен Отечественной войны со стрелками, показывающими движение войск, и флажок, о котором она точно знает — искать надо там.

*Олег прислушался к себе, пытаясь понять, откуда ему в голову пришла такая фантазия. Но там уже было привычно пусто, только в правом боку посасывало. «Устал уже бояться. Крыша от страха едет. Все беды от него — страха…»

На следующее утро, он попросил у начальника батальона отпуск на 10 дней, чтобы поправить здоровье после аварии. А еще через день он уже ехал по дорогам Китая, сверяя свое местоположение с картой и путеводителем. Как переправить взрослого сына, если он окажется там, где он рассчитывал его найти, он продумал заранее. Если все делать по закону, то все очень просто — пойти к русскому консулу, сделать признание о своем давнем преступлении, начать сотрудничать со следствием. А потом просто ждать расплаты. Посадят или нет — это решит суд. Бояться больше нечего. Зато в его душе впервые за многие годы наступил мир. Он был счастлив, щурился на яркое солнце и радовался знойному ветру, врывающемуся в окно его старого Жигули, который он реанимировал для этой поездки. Белая Тойота последнего года выпуска, которую он приобрел на деньги якудза, осталась на свалке машин в окрестностях Владивостока.

Глава 27. ПОСЛЕДНИЙ ПРОГОН

— Илья звонил. — Сказала Соня, поглаживая ее стриженые вихры. — Голос вроде бы веселый, наверное, у него все хорошо получилось. Так что, вставай, родная, будем готовиться к встрече. Он только что пересек границу Китая.

— Опять? — осторожно спросила Ивана.

— Что опять?

— А разве он ещё не приезжал?

— Вот сейчас едет. Ладно, вставай уже. Поможешь мне убраться в доме, — сказала Соня и ушла.

Ивана взглянула на экран мобильного. На этот раз Илья вернулся раньше на день.

* * *

— Как я обожаю эти хрустящие косточки! М-м-м. Сонечка, ты просто волшебница. Я преклоняюсь перед вами вообще, а перед вашим поварским, то есть высоким кулинарным искусством в частности. — Илья оторвал поджаристое крылышко от цыпленка-табака и с удовольствием стал его обгрызать.

— Ну что ты, это просто еда. — Соня смутилась от ласкового обращения своего гостя.

«Сонечка» — это ее имя для очень близких людей. Обратившись к ней так, Илья как бы попросился в близкие люди. Если она ответит тем же, произнесет его имя в уменьшительно ласкательном варианте: «Илюшенька», то мужчина непременно сделает вывод в свою пользу. Соня хотела внимания, любви, но пока еще не была готова передоверить свое будущее другому мужчине. Особенно после недавнего предательства того, которого она считала своим будущим мужем.

— Нет, Сонечка, ты не представляешь, что такое для русского человека «просто еда» после китайских изысков. Ты пробовала когда-нибудь жареную саранчу?

— О боже! — воскликнула Соня с неподдельным отвращением в лице. — Ты там ел насекомых?

— Там считается так — все, что бегает и ползает — это мясо. Бедная страна. Людей много, а продуктов нэма. — Илья развел руками. В правой руке у него была зажата не догрызенная косточка. — А без мяса, сама понимаешь, человек развивается плохо. И умственно и физически. Так что червячки, кузнечики и даже, прошу прощения, клопы — это еда. Не смотри на меня так. Я их не ел. Но прими к сведению, что без мяса я превращаюсь в волка… или в китайца.

— Ясно, — Соня достала из шкафа чистую тарелку, а из духовки еще одного цыпленка, — понимаю, для такого голодного волка одной порции мало.

— Ну, Сонечка, зачем ты пачкаешь чистую тарелку? Ну, что ты меня как какого-нибудь заморского гурмана обслуживаешь? Я по-простому привык, со сковородочки. Не аристократ я, а всего лишь астроном.

— Ангел мой, ты почему ничего не ешь? Ты не заболела, случайно? — Соня наклонилась над сидящей за столом задумчивой племянницей. — Хотела тебе подложить, а ты еще ничего не попробовала. Весь день на одном утреннем чае с бутербродом. — Соня повернулась к Илье, рассчитывая заручиться его пониманием, — Ну что с ней делать.

Ивана сидела над своей почти не тронутой тарелкой с отсутствующим взглядом, подперев кулаками щеки. Ее мысли были далеко отсюда. Когда Илья приехал без Ту — Бориса, Ивана поняла, что изменила реальность. Но, как и что в ней поменялось?

— Да, загрустила наша Ванюша! — Илья вытер руки о бумажную салфетку, лежащую рядом с тарелкой, — Сейчас я тебя развлеку. У меня в машине кое-что интересное лежит.