Никто, кроме тебя - [4]

– Да так, – невнятно пробормотал сын, – я зашел в кабинет Антонио и обнаружил у него на столе авиабилет на Гвадалахару. На вчерашний день…

С озабоченным лицом в холле появился служащий конторы фирмы в Акапулько Мартинес. Почтительно раскланявшись с женщинами, попросил Максимилиано пройти с ним в кабинет. И едва за ними хлопнула дверь, из груди его вырвался горестный вздох.

– Кажется, случилось несчастье, сеньор! В аэропорту получен сигнал бедствия с борта самолета, на котором улетел утром дон Антонио. Что-то там стряслось… Потом они окончательно потеряли с самолетом связь.

– И что? Он разбился? – озабоченно посмотрел на Мартинеса Макс.

– Пока неизвестно. Его ищут. Я был в конторе, когда мне сообщили, но решил тотчас прийти и рассказать вам.

– Скажите, известно, где исчез самолет?

– Над горами. Между Чилпансинго и Игуалой. Как только его найдут, мне позвонят.

– Так идемте, Мартинес, в контору, и поживее… Они вышли в гостиную, где, удобно расположившись в креслах, Камила вела задушевную беседу со своей подругой Маурой. Бегло поздоровавшись с гостьей, Максимилиано и Мартинес, не задерживаясь, вышли из комнаты. Маура медленно проводила их взглядом. Она собралась было дать волю своему острому язычку, но духота и жара заставляли экономить слова и жесты. У подруги Камилы была броская внешность и столь же яркий, под стать ее крупной фигуре, вызывающе открытый туалет – что-то вроде сарафана, едва прикрывающего грудь и ноги, ярко-красного цвета.

– А где Антонио?.. – повернувшись к Камиле, поинтересовалась Маура. Разговор с Маурой неизбежно заканчивался на Антонио. Камила знала об их затянувшемся романе, о желании подруги стать сеньорой Ломбарде, но не была уверена, что Мауре удастся, как она говорила, заарканить ее братца. Но ей не хотелось расстраивать Мауру и она смолчала о своих сомнениях.

– Не знаю, не знаю, Антонио всегда такой скрытный. Впрочем, может быть, тебе, дорогая, и удастся его разговорить, – многозначительно сказала Камила.

…Ракель не находила себе места после отъезда Антонио в Акапулько. И вот теперь она безвыходно, второй день дома с отцом, который очень нежен с ней и ласков. Может быть, чтобы отвлечься, ей лучше сходить куда-нибудь с Мартой, например, в кино? – осторожно советует дон Даниэль. – А, должен звонить Антонио, тогда другое дело.

Дон Даниэль поморщился от боли, не дает покоя нога: то ничего, а то вдруг просто не наступишь. Старшая дочь с жалостью посмотрела на отца, и, поймав ее сочувственный взгляд, отец решил, что настал самый благоприятный момент, чтобы попросить кое о чем любящую дочь, тем более, что через день-другой она навсегда покинет отчий дом.

– Послушай, Ракель, – нерешительно начал он. – Тут мой кум Панчо, ты знаешь, я иногда с ним работал, доставал ему вещи на продажу…

– Да, знаю, – подтвердила дочь.

– Ну, вот, и есть тут одна сеньора… У нее дома куча всякой всячины, есть кое-что ценное, антикварное… Только у Панчо не хватает денег, чтобы купить это все, а эта сеньора даже не подозревает, чем владеет. Но она готова продать… И мы могли бы неплохо подзаработать, дочка.

– Папа! – на лице Ракель страдальческая мина. – Сколько раз я тебе говорила, что мне это не нравится! Твой кум Панчо уже сидел однажды в тюрьме за скупку краденого, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось то же самое.

– Нет, дочка, нет!.. Не думай, это порядочная женщина, домохозяйка… Я знаю, тебе заплатили выходное пособие, когда ты уволилась из магазина. А мне нужно всего-то пятьдесят тысяч песо… В долг, дочка, в долг! Очень скоро я тебе их верну. Как только продам эти вещи.

– Но, папа!.. Я же просила…

– А, ты не веришь собственному отцу?

Ракель не ответила. Она сейчас думала совсем о другом: прошло столько времени, а звонка из Акапулько все еще не было.

Наконец-то!.. Теперь уже сомнений не оставалось: только что из аэропорта сообщили, что самолет, на котором летел Антонио с группой специалистов, найден. Никому спастись не удалось: на месте падения – воронка и разлетевшиеся на много метров вокруг нее обгоревшие обломки погибшей машины… Максимилиано залпом выпил полный бокал виски. Теперь осталась не менее трудная проблема – сообщить об этом домочадцам. Эсекьель пошел за ними, чтобы пригласить в кабинет. Виктория, войдя, сразу спросила, почему он не пришел обедать? Он, очевидно, хочет устроить с нами спиритический сеанс, – высказала предположение Камила. Но Макс не обращал внимания на реплики женщин. Стакан виски подействовал вовремя: он обрел желаемое спокойствие, вздохнул тяжело.

– Присядьте, пожалуйста… Хочу сообщить вам… Произошло несчастье… Самолет, на котором летел Антонио, разбился. Все погибли.

– Если это шутка, – не в состоянии осмыслить сказанное, засмеялась Камила, – то совсем неудачная.

– Не собирался шутить… Самолет взорвался, пока неизвестно, в воздухе или при падении на землю… Полиция прекратила поиски… потому что… не знаю… начало темнеть и… там все погибли…

Камила не помнила, как добралась до комнаты. Слезы лились из глаз, она не вытирала их: горе ее и в самом деле было неподдельным. Клаудио удивленно поднял глаза на рыдающую жену: он ни разу не видел ее слез.