Никто из нас не выйдет отсюда живым - [7]
Мы были так непосредственны, – вспоминает один из его друзей-одноклассников, – что, когда кто-нибудь из нас на самом деле совершал неожиданные поступки, то, что мы хотели делать, мы чувствовали себя удовлетворёнными, и мы тянулись к Моррисону. Он был центром нас ”.
Тэнди Мартин придерживается другой точки зрения. “Когда вы учитесь в средней школе и отличаетесь от других… так, я хотела вступить в университетский женский клуб, чтобы быть “причастной”, но я знала, что не могла этого сделать. Я отправила заявку руководству клуба и, придя домой, проплакала всю ночь, потому что знала, что мне должны были отказать. Это было сильное эмоциональное потрясение. Когда вы думаете, что поступаете правильно, а ктото другой поступает иначе, и вам только пятнадцать лет, ну, что происходит – ваше сердце разбивается. И остаётся рубец. Каждый хочет к чему-то принадлежать, когда ему пятнадцать. Джиму предлагали вступить в АВО – конкретную студенческую организацию, – и он отказался ”.
В течение двух с половиной лет, проведённых в школе им. Дж.Вашингтона, Джим сохранял средний балл 88.32, прилагая самые минимальные усилия; дважды его называли в числе лучших. Коэффициент его интеллекта (IQ) был равен 149. Учась в колледже, он поднялся выше среднего по стране балла по математике (528 при среднем 502) и ещё выше – по словесности (630 при среднем 478). Но статистика мало что может объяснить. Гораздо более показательны прочитанные Джимом книги.
Он жадно поглощал Фридриха Ницше, немецкого поэта-философа, чьи взгляды на эстетику и мораль и чей аполлоно -дионисийский дуализм позже не раз проявятся в речи, в песнях и в жизни Джима. Он читал “Жизни благородных греков” Плутарха, которого так любил Александр Великий, поражаясь его интеллектуальному и физическому развитию, перенимая и некоторые его позы: “…наклон головы слегка в сторону к левому плечу…” Он читал великого французского поэта -символиста Артюра Рембо, чей стиль окажет влияние наформу коротких стихов в прозе Джима. Он прочитал всего Керуака, Гинсберга, Ферлингетти, Кеннета Пэтчена, Грегори Корсоу и всех других печатавшихся писателей бита. “Жизнь против Смерти” Нормана О. Брауна стояла на его книжной полке рядом со “Стадз Лонигэн” Джеймса Т. Фаррелла, за которым следовал “Аутсайдер” Колина Вилсона, а дальше – “Улисс” (учитель английского в выпускном классе чувствовал, что Джим был единственным в классе, кто читал и понимал эту книгу). Ему были также хорошо знакомы Бальзак, Кокто и Мольер, равно как и большинство французских философов-экзистенциалистов. Джим, казалось, интуитивно понимал суть их нетрадиционных мыслей.
Сейчас, двадцать лет спустя, учитель английского языка в выпускном классе Джима, снова говорит об избирательности чтения Джима. “Джим читал тогда много, возможно, больше, чем кто-либо другой в классе. Но всё, что он читал, было так непривычно, что я знал одного учителя, ходившего в Библиотеку Конгресса, чтобы убедиться в реальном существовании книг, о которых рассказывалДжим. Я подозревал, что он сам их выдумал, поскольку это были английские книги семнадцатого-восемнадцатого веков по демонологии. Я никогда не слышал о них. Но они существовали, и я убедился в этом из работы, в которой он написал, что прочитал их, а прочитать их он мог только в Библиотеке Конгресса”.
Джим начинал писать. У него появились блокноты и записные книжки на пружинках, которые он будет отныне заполнять своими ежедневными наблюдениями и размышлениями, удачными строчками из журнальной рекламы, обрывками диалогов, цитатами из понравившихся книг, а в последнем классе все больше и больше – стихами. В них можно заметить романтическое понимание поэзии: на его сознание наложила отпечаток фатальная трагедия “Легенды Рембо”, гомосексуализм Гинсберга, Уитмена и самого Рембо, алкоголизм Бодлера, Дилана Томаса, Брендана Бихана, безумие или склонность к нему ещё очень и очень многих, в ком боль была неразрывно связана с пророчеством. Страницы блокнотов становились тем зеркалом, в котором Джим мог видеть своё отражение.
Быть признанным поэтом – это больше, чем просто писать стихи. Это требует непременно – и жить, и умереть определённым возвышенным образом и с ещё более возвышенной печалью, просыпаться каждое утро в яростной лихорадке и знать, что она никогда и ничем не будет уничтожена, кроме как смертью, и при этом быть уверенным, что это страдание будет оплачено после смерти уникальной наградой. “Поэт – священник невидимого”, – говорил Уллэйс Стивенс. “Поэты – непризнанные законодатели мира, – писал Шелли, – иерофантомы непонятого вдохновения, зеркала гигантских теней, в которых будущее опережает настоящее ”.
Сам Рембо в письме к Полу Демени выразил это лучше всего: “Поэт сам делает себя провидцем посредством долгого, беспредельного и непрерывного расстройства всех чувств. Все формы любви, страдания, безумия; он ищет себя, он истощает в себе самом все яды и сохраняет их квинтэссенцию. Невыразимая словами мука, чтобы жить с которой ему нужна будет величайшая вера, нечеловеческая сила, и тогда он станет самым болезненным среди людей, великим проклятым – и Первым Естествоиспытателем! Он достигнет неизвестности! Так он будет разрушен в своем экстатическом полёте посредством вещей неслыханных, неназванных…” Поэт подобен укравшему огонь.
Тараканы, змеи, личинки насекомых, мясо собак и кошек, кактусы, земля, птичьи гнезда, золото — разве все это может быть пищей? Оказывается, может, причем повседневной и даже праздничной. Таковой она является едва ли не для большинства населения нашей планеты. Автор книги знакомит читателей со своим опытом дегустации подобных блюд, утверждая, что именно эта пища, экстремальная для современных европейцев, неизбежно придет на смену той, что привычна им сегодня.Яркие, «аппетитные» фотографии дополняют описание.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.