Никто из нас не выйдет отсюда живым - [20]

Просмотр был таким же хаотичным, как и фильм. Сначала разошлись склейки, и фильм не шёл через проектор. Джима попросили переклеить его заново, чтобы в тот же вечер его показать. Когда это было сделано, мнения о фильме разошлись – от замешательства до восхищения и до недовольства. Некоторым из студентов показалось, что Джим сводит их с ума, а некоторые даже пытались это комментировать, хотя большинство ревело лишь от удовольствия увидеть подругу ДеБеллы в нижнем белье. Даже Эд Брокау, которому обычно был интересен ход мыслей Джима, говорил теперь, будто бы подбрасывая пальцами несуществующий баскетбольный мяч и ударяя левой рукой по правой: “Джим… Я ужасно разочарован”. Фильм не включили в программу показа в Royce Hall, а Джим получил “почетную D”.

Джима задело это непризнание. Кто-то говорил, что он вышел и заплакал. Было это правдой или нет, но он был явно раздражён. Сначала он пытался защищаться, потом обиделся и в конце концов объявил о своём немедленном уходе из УКЛА. Колин Янг пыталась отговорить его, но в июне, когда Джим должен был получать диплом, он гулял по Венецинанскому пляжу, покуривая траву.

К этому времени Джим и Мэри решили разойтись. Она попрежнему настаивала на том, что будет звездой – этому её убеждению Джим сначала потакал, а потом пытался разубедить её. Потом она сказала, что прошла просмотр в качестве танцовщицы в “Whiskey a Go Go”, клубе, открывшемся в январе на Сансет Стрип. Джим говорил ей, что не хотел бы видеть её в короткой юбке с бахромой, вращающую задницей перед пьяницами средних лет, в стеклянной “клетке”. Ещё раз они поругались, когда она познакомилась с новым агентом, и тот посоветовал ей не сниматься в фильме, который хотел делать Джим, потому что появление в студенческом фильме могло угрожать её карьере. Они поругались в третий раз, когда Мэри неожиданно явилась домой к Джиму и застала его с другой. Джим тогда заявил Мэри, что она не имеет права появляться в его доме без приглашения. Кроме того, вежливыми, но раздражающими были напоминания Мэри о том, что, по её мнению, он употреблял слишком много наркотиков.

Джим увидел Рэя Манзарека, идущего по территории студенческого городка. Рэй был другом Джона ДеБеллы. Джим восхищался Рэем и тайно рукоплескал тому, что тот отказался редактировать в своём фильме снятую им сцену со своей обнажённой подругой. Джима, кроме того, притягивала музыка Рэя, и он слушал его и его группу “Rick and the Ravens” в “Turkey Joint West” в Санта-Монике, неподалёку от пляжа. Однажды Рэй пригласил Джима на сцену вместе с некоторыми другими студентами киношколы, и каждый из них, напившись пива, с треском падал в припеве “Луи, Луи”. Теперь, в июне, команду Рэя пригласили сыграть вместе с “Sonny and Cher” на выпускном балу в средней школе. Но когда один из участников группы отказался от этого и Рэй позвонил в школу, чтобы сказать, что будет пять музыкантов вместо шести, ему ответили, что, если не будет шести музыкантов, как в контракте, им не заплатят.

Эй, парень, – сказал Рэй, увидев Джима, – хочешь поиграть с нами?

Я никогда ничего не играл, Рэй.

Это ничего, всё, что тебе нужно будет делать, это стоять на сцене и держать электрогитару. Мы обмотаем шнур за один из усилителей. Мы даже не подключим её.

Джим потом говорил, что это были самые лёгкие деньги, которые он когда-либо зарабатывал.

Глава 3

– Знаешь, что нам нужно сделать?

Джим растянулся на кровати, уставившись в потолок. Он сказал это тем голосом, который хорошо знали его друзья – путаной смесью грубой насмешки и неуловимой иронии, которая оставляла слушателя в недоумении – шутит он или говорит всерьёз. Иногда Джим использовал этот голос, чтобы скрыть злобное поддразнивание. Иногда, как и сейчас в случае со своим другом из Флоридского Государственного университета Сэмом Килманом, приехавшим в Лос-Анджелес вскоре по окончании занятий, Джим использовал этот голос, чтобы скрыть свои сомнения по поводу того предложения, которое он собирался сделать. Это уменьшало для него риск.

Нет, – сказал Сэм, – что?

Создать рок-группу, – сказал Джим, всё ещё глядя в потолок.

Чёрт, парень, я не играл на барабанах семь лет… а что ты собираешься делать?

Джим сел.

Я собираюсь петь. – Он промычал эти слова. – Я-а-а… со-бирр-ра-а-а-юсь пе-е-е-т-ть.

Сэм скептически посмотрел на Джима.

– Ты умеешь петь? – спросил он.

Чёрт возьми, нет! Я не умею петь! – рявкнул Джим.

Ну и так, Джим, ты говоришь, что мы создали бы рок-группу, и говоришь, что ты мог бы петь – хотя ты этого не умеешь – как бы мы её назвали?

– “ Двери”. Это ясно. И – неясно. И это то, что делит надвое – дверь, и это то, чем я хочу быть. Я-а-а хоч-ч-чу быть две-е-е-р-рь-ю-ю-у-у…

Джон ДеБелла и Фил Олено уехали в Мексику; Деннис Джэкоб и Феликс Винэйбл оставались в Венеции, Джим подумывал о переезде в Нью-Йорк, но остался на несколько недель на Западе, в Лос-Анджелесе, ища работу вместе с Сэмом, а потом он тоже переехал в Венецию. Более подходящим словом для этого переезда было бы “бегство”, и вызвано оно было весьма неприятной новостью. Он сдал физкультурные тесты для армии 14 июля, а двумя днями позже узнал, что зачислен в список призывников; это означало, что кончилась его студенческая отсрочка, и он был классифицирован 1-А.