Никта - [24]

«Скоро вернётся Джордж», — подумала она, но чувство вины, вызванное этой мыслью, быстро растворилось в омуте кататонии.

Анна пристально смотрела на отражение, а оно, в свою очередь — на неё. За эти дни ей сотню раз мерещилось, что оно совершает движения, которые она не делает, и наоборот — остаётся на месте, когда она шевелится. Но Анна понимала, что это обман зрения из-за того, что она слишком долго смотрит в одну точку. На самом деле зазеркальная Анна двигалась тождественно с ней, как полагается. А то, что Анна порою могла найти на лице двойника эхо чувств, которые она сама вовсе не испытывала — то были проблемы в её собственном восприятии…

Окно осветилось жёлтым светом от автомобильных фар, и Анна услышала знакомый рокот мотора «плимута». Джордж вернулся с работы. Нужно было немедленно заставить себя оторваться от зеркала.

«Давай», — сказала Анна себе. Она медленно встала с табурета, но так и не смогла отвести взгляд от зеркала. Гейб в манеже следил взглядом за матерью, посасывая пальчик.

Машина заехала в гараж, мотор заглох. Анна замотала головой, чтобы избавиться от наваждения.

«Ну же!».

Дверь гаража закрылась под гудение мини-лебедки. Джордж обогнул дом и направлялся к крыльцу. Анной овладела паника. Нельзя допустить, чтобы он опять увидел её такой. Больше всего она боялась разочаровать мужа, а вовсе не клиники. Она дала ему слово справиться, и он ей поверил, дал шанс, а теперь…

«Отпусти!». На глазах от напряжения выступили слёзы. Они блеснули и на лице отражения.

Хлопнула дверь; Джордж вошёл в дом.

— Дорогая?

Последним нечеловеческим усилием Анна отвела глаза от трюмо. Дышать сразу стало легче.

— Иду! — громко откликнулась она и поспешила к Гейбу, чтобы взять его на руки и отнести к отцу. Они всегда встречали Джорджа вместе.

Гейб пропал из комнаты.

И не только он — в спальне не было манежа, игрушек, кроватки. Анна с открытым ртом посмотрела на одинокий шкаф с пустыми полками. Ещё днём они ломились от вороха детской одежды.

Анна всхлипнула. Отшатнувшись назад, она оглянулась на зеркало, из глубины которого на неё смотрела женщина-двойник, поражённая происходящим не меньше её самой. Потом она вскрикнула и побежала. Пулей слетая вниз по лестнице, она столкнулась с поднимающимся навстречу мужем.

— Дорогая, ты куда?

— Г-гейб, — она схватила Джорджа за плечо. — Где он?!

— Анна, что с тобой? — муж попытался взять её за руку, но она вырвалась:

— Он внизу, да? Ты отвёл его в кухню?

— Анна…

Отстранившись от него, она побежала дальше, в кухню. Но и там никого не было. Стол, стулья, холодильник, раковина, гарнитур — и всё. Высокий детский стул исчез бесследно, как манеж, игрушки… как сам Гейб.

— Где он? — закричала Анна. — Где наш сын?!

— Анна, успокойся!

Она повернулась к мужу, тяжело дыша. Джордж стоял в трёх шагах от неё, совершенно потерянный.

— Где Гейб? — пролепетала Анна. — Нужно найти его. Давай поищем. Он должен быть где-то здесь. Я же его пять минут назад видела, он играл со своими шариками…

— Анна, — Джордж говорил очень тихо. — Гейба нет. Он умер.

— Как… — она запнулась. — Как умер? Джордж, ты…

— Он умер три месяца назад, Анна. Грипп. Ты не помнишь похороны?

— Какой грипп? Какие похороны? О чём ты болтаешь? — она готова была влепить ему пощечину. Такого не могло быть, это гнусная ложь. Она видела Гейба, он был жив, он все месяцы был тут, он не мог умереть, как Джордж может выговорить такую жуть?!

— Дорогая, это правда…

Анна крепко закрыла глаза и закрыла ладонями уши, чтобы не сойти с ума. Потом резко выпрямилась и побежала в ванную. Джордж поспешил за ней.

— Что ты делаешь?

Попав в тесную комнату, она подбежала к раковине — точнее, к висящему над ней зеркалу. С той стороны на неё взглянула женщина с растрепанными волосами, диким лицом и блуждающим взглядом — всё то же, что у неё. Вот только ей показалось, что причины такого состояния у двойника совсем не совпадают с теми, что у неё. Настоящую Анну такой сделал ужас, а зазеркальную — возбуждение, неверие в собственное счастье.

Они смотрели друг на друга всего одно мгновение, потом обе подняли руки и со всей силы ударили по хрупкому амальгамированному стеклу, расколов его на плеяду осыпавшихся на фаянс и кафель осколков. На костяшках пальцев выступила кровь. Анна увидела, как алые капли набухают, стекают вниз и превращаются в тонкие ручейки. Она запрокинула голову и засмеялась. Джордж далеко-далеко что-то говорил, кричал, но Анна его не слушала. Она всё поняла — слишком поздно. Её обставили. Провели, как последнюю дурочку.

Как далеко могла пойти в своём стремлении всё вернуть женщина, убитая горем, потерявшая сына и знающая, что рожать она больше никогда не сможет? Много ли требовалось для зарождения в ней безумной надежды — пусть крохотной, пусть невероятной, но всё же?.. Что она могла замыслить, когда в самый тёмный час ночи перед похоронами своего малыша, стоя у его гробика, она случайно подняла взгляд и увидела там, за кромкой стекла, своего ребёнка живым, здоровым и мирно спящим? Сразу ли поняла, что это значит? Вспомнила ли услышанные в детстве байки, что зеркала соединяют миры и способны вытянуть души неосторожных людей в другую реальность? Через какое время после призрачного видения в её голове созрел этот дьявольский план?..