Николай Трошин - [43]

А сейчас его мучил только один вопрос: не что писать, а как писать. "Пусть это будут цветы",- решил он. Цветы всегда его вдохновляли, учили декоративности и познанию цвета. Теперь он все чаще вступал в безмолвный диалог с прошлым и как 20-е годы много экспериментировал, находил условные приемы в натюрмортах 60-х годов, отталкиваясь от своих работ в 20-е - 30-е годы. Он уже не работал в большом пространстве, как это было раньше, на площадях или в выставочных залах, а сидел за мольбертом в непривычном для него замкнутом помещении. Мастерская казалась тесной, но света было достаточно много. Он написал целую серию ярких, декоративных натюрмортов, в каждом из которых была своя выразительная цветовая гамма, свое настроение, свое решение и, наконец, свой мир.

Основные черты его творческого кредо сложились уже в 20-е годы. Интерес же к декоративности, повышенной яркости, насыщенности цвета проявился еще тогда, когда он увлекся древнерусским искусством. Потом годы учебы, зрелость, мастерство, талант сделали его творчество неповторимым, индивидуальным, со своим, присущим только ему, мировоззрением. Это проявилось в натюрмортах 60-х годов и его последующих живописных полотнах, где четко обозначилась своя палитра, свой стиль и ощущение не просто эксперимента в цвете, а скорее ощущение цветового праздника, который он даже не изображал, а создавал. Натюрморт для Николая Степановича был одним из любимых жанров. С одной стороны, он считал его лабораторией цвета, с другой - не отрицал его самостоятельной ценности.

Одновременно с натюрмортами он писал портреты, среди прочих - портрет дочери. Необычно его композиционное решение: накрытый яркой скатертью стол; за столом сидит его дочь в окружении разных предметов: кисти, тюбики с красками, эстампы, вазочка с яркими садовыми цветами. Взгляд задумчив, и создается впечатление таинственности ее внутреннего мира. При этом чувствуются элементы декоративности. В целом портрет получился яркий, выполненный в контрастных тонах, наполненный силой цвета - и потому весьма привлекательный.

Экспериментируя в жанре натюрморта, Николай Степанович многое уяснил для себя в цветовой закономерности природы, решил для себя колористические задачи в сближении гаммы цветов. Теперь, наконец, он мог приступить к работе над большими картинами, о которой давно мечтал. Первая картина была "Траурные гудки". увлеченно с трепетом начал он над ней работать. Холст был огромного размера - 4 кв. м. "Неужели это будет бальзаковский "Неведомый шедевр"?" - думал он. Странное чувство охватило его: так хотелось передать свои ощущения, тот трагический дух симфонии траурных гудков, который он слышал в день похорон В. И. Ленина. Еще раньше он уже мысленно представлял эту картину в красках, в определенном колорите.

Из воспоминаний Николая Степановича: "Траурный митинг у поворотного круга в депо. Мороз, дым, силуэты людей. Склоненные траурные знамена, все лаконично. Сюжет прост, но как его передать: смерть вождя или вера в его дело?"

Он решил остановиться на последнем. Сделал несколько эскизов и один их них взял за основу. Необычным приемом, вместо мастихина, он широким ножом вертикальными мазками густо набросал краску на холст. Затем подготовил на палитре гамму голубых, синих, фиолетовых оттенков, создал определенный колорит. Все как будто получалось - кроме гудков. Чтобы они зазвучали, пришлось долго искать точные цветовые соотношения.

Картина была закончена в 1967 году. Впервые она экспонировалась на выставке "Московские художники к 50-летию Советской власти", затем - на персональной выставке в 1968 году.

Персональная выставка была особенно радостным событием для Николая Степановича. По сути это была выставка как бы вновь рожденного человека, его второе творческое дыхание. Многочисленные отзывы искусствоведов и зрителей говорили сами за себя. Многие удивлялись, почему они не знали этого художника до сих пор; для других эта выставка была просто неожиданностью. Вот что писал известный искусствовед В. Костин в вводной статье к каталогу выставки: "Живописный раздел выставки демонстрирует произведения, написанные художником почти через четыре десятилетия после ранних, не сохранившихся живописных работ. Подчеркнуто декоративный характер этих полотен связан с многолетним опытом работы художника в декоративно-оформительском искусстве, а также с изучением древнерусской монументальной живописи и искусства многих мастеров XX века. Образное звучание цвета находит довольно убедительное воплощение в некоторых показанных на выставке натюрмортах, в портретах и в картине "Траурные гудки". Другой искусствовед, О. Бескин, в журнале "Декоративное искусство" писал о картине "Траурные гудки" следующее: Огромное впечатление производят "Траурные гудки" - это подлинный декоративный реквием. Общий синий фон с темными силуэтами паровозов, мастерски вписанные в синюю гамму красные знамена, прямые белые султаны пара, ощутимо передающие звуки гудков,- все это дает право отнести картину к произведениям, ждущим своего места в одном из государственных музеев".