Николай Коперник - [53]
А затем над поляками нависла опасность попасть в капкан. Орден предложил польской стороне «полюбовное» соглашение: пусть Польша отдаст ему в ленное владение не только Восточную, но и Западную — Королевскую — Пруссию. Предлагали огромный откуп — 50 тысяч золотых дукатов в год.
Среди удалившихся на совещание поляков раздавались голоса, что можно и согласиться — лишь бы уладить положение на северо-западных границах королевства.
Настало время Луке взять переговоры в свои руки. Влагая в доводы неотразимую силу, сумел он показать своим коллегам, «какой крючок упрятан в орденской приманке».
Затем на решающем заседании, в присутствии высших представителей имперской и орденской знати, Лука громогласно заявил по адресу крестоносцев:
— Если Польша хочет мира в своей Пруссии, нужно позаботиться о том, чтобы эта беспокойная и жадная свора была лишена всей своей силы!
Непримиримая позиция епископа Вармийского исключала всякую возможность соглашения. Стороны разъехались разъяренные, готовые вцепиться в горло друг другу.
С тех пор среди приближенных императора и в кругу Великого магистра имена Ваценрода и его племянника вспоминали со скрежетом зубовным. Тевтоны видели в них смертельных врагов. Отныне, по приказу Магистра, рыцари Ордена в ежевечерних молитвах своих должны были возносить мольбу господу, «чтобы убрал он из мира поскорее Луку Ваценрода, дьявола во плоти».
В 1510 году Магистр Фридрих умер. На его место избрали Альбрехта, герцога Бранденбургского. То был племянник Зыгмунта, сын его сестры. Король и от него потребовал немедленной ленной присяги.
Снова положение стало критическим. Альбрехт ездил по немецким землям, выискивал себе союзников. Император побуждал соседей Польши — герцогов саксонского, мекленбургского и померанского, а также курфюрста бранденбургского — выступить на помощь Ордену, требовал от них «прикрыть бастион дворянства Священной Римской империи и германской нации».
Если польский король попытается силой заставить Магистра выполнить условия Торунского договора, немецкие владетельные князья должны будут притти на выручку Кенигсбергу.
— Условия Торунского мира, — заявил Максимилиан, — во всех своих частях совершенно невыгодны интересам императора, рейха[145] и всей немецкой нации, непереносимы и не должны быть долее терпимы.
Но решительные действия Польши вновь откладывались: война с крымскими татарами не была еще закончена. Польша вынуждена была молчаливо наблюдать военные приготовления тевтонского дворянства.
Зимой 1511 года в Торуни начались новые переговоры.
Снова душой польской антиорденской дипломатии был Ваценрод. В тиши лицбаркских покоев, в усердных занятиях с каноником Коперником надумал епископ, как оттянуть спор с Орденом, пока Польша сможет решить его силой.
Ваценрод сделал крестоносцам предложение: «Пусть Альбрехт отречется от своего поста, а король польский будет объявлен Великим магистром и возьмет в свое ведение Орден. Королевство и Орден станут на вечные времена едины и нераздельны. В многострадальной Пруссии воцарится, наконец, мир».
Овладеть разбойным «бастионом немецкого дворянства и германской нации» изнутри таким ходом, конечно, не удалось. Ваценрод и не был так наивен, чтобы рассчитывать на успех своего предложения. Он сделал его только для того, чтобы выиграть время.
Едва епископ и Коперник вернулись в Лицбарк из Торуни, как им пришлось снова отправиться в дальний путь. Зыгмунт приглашал Ваценрода в Краков на празднества королевского бракосочетания и коронации королевы. После торжеств предстоял общепольский сейм в Петрокове.
В начале 1512 года епископ выехал в сопровождении племянника в Краков.
В пути Лука настроен был мрачно: накануне отъезда гонец из Кенигсберга вручил ему печатную брошюру, написанную маршалом Ордена фон Эйзенбергом. То был злой пасквиль. «Увы! — писал Эйзенберг, — много елею потратил бог на то, чтобы сделать из Ваценрода епископа. Не любит он ни права, ни мира. Все у него направлено лишь на то, чтобы уметь сказать, где бы ни произошли грабеж или убийство: смотрите, причина нашего несчастья — Орден. Пока Орден существует в наших краях, мы не будем иметь покою. Его не очень опечалило бы, если б дома Гданьска и Эльблонга сгорели заодно с домами его каноников, лишь бы зажег их огонь войны».
Пасквилянту нельзя было отказать в ловкости — ядовитая инсинуация способна была еще ухудшить и без того плохие отношения Ваценрода с прусскими сословиями. Лука был встревожен и взволнован не на шутку.
Однако веселый, праздничный Краков заставил епископа позабыть прусские невзгоды. Забыл на время о всех серьезных делах — земных и небесных — и каноник Николай. Вид улиц, по которым ходил он юнцом в бурсацкой коричневой рясе, наполнил его беззаботным весельем.
Копернику повстречался знакомый по прусским сеймам королевский секретарь Дантышек, земляк из Гданьска, моложе его на двенадцать лет. Дантышек прожигал жизнь в кутежах и любовных похождениях. Был он даровитым поэтом. Его латинские стихи ходили в списках по рукам.
В эти дни коронации винный погребок — место сборищ краковских поэтов — нередко видел двух приятелей за чарками густого венгерского вина. Дантышек во хмелю прекрасно импровизировал. Ему пытался подражать Коперник. Николаю хотелось показать, что и он не чужд искусству «сгущения стихов»
В этой книге рассказывается о том, как в двадцатых годах прошлого века, в царствование испанского Бурбона Фердинанда VII, народ Испании поднялся на борьбу с абсолютизмом. Возглавлял народное восстание Рафаэль Риэго — «Свободы сеятель», как назвал его Пушкин.Длившаяся три года испанская революция была подавлена соединенными силами внутренней и международной реакции. Герой восстания Риэго пал в этой неравной борьбе.Книга написана членом Союза писателей СССР Г. И. Ревзиным, автором художественных биографий: «Подвиг жизни Ивана Черского», «Коперник», «Ян Жижка», «Колумб», «Творческий путь В.
Ян Жижка по праву считается выдающимся военным талантом в чешской истории. За время своего гетманства Жижка создал постоянно действующую армию – хорошо организованную и обученную. Жижка разработал первый в Западной Европе воинский устав, который четко определял правила поведения воинов в бою, в походе и на отдыхе. Превосходный полководец с железной волей, он был крайне жесток при расправе с врагами. Сохранилось много рассказов о его мрачном характере и суровости, из-за чего он даже некоторое время носил прозвище «Страшный слепец».
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.