Николай I - [175]

.

На этом фоне и разворачивались события в Среднеазиатском регионе, где с конца XVIII века доминировали четыре крупных государства: Бухарский эмират в густонаселенной долине Зеравшана (половина населения Средней Азии), Хивинское ханство с Хорезмским оазисом, Кокандское ханство с плодородной Ферганской долиной и Ташкентское ханство, которое в начале XIX века было подчинено Коканду. Экспедиция В. А. Перовского в Хиву в 1839 году вызвала большой резонанс в мире.

Основным торговым партнером России в Средней Азии традиционно была Бухара. Хива же сама по себе не имела большого значения, однако единственный удобный путь в Бухару шел через владение хивинского хана. Не случайно уже в 1826 году в Азиатском департаменте рассматривалась записка генерал-майора Веригина, предложившего занять Хиву, препятствующую развитию торговых отношений с другими государствами региона. Тогда Азиатский департамент не поддержал проект, считая его преждевременным, с чем согласился и Николай I. Но назначенный в 1833 году оренбургским военным губернатором и пользовавшийся поддержкой Николая I В. А. Перовский мог меньше оглядываться на осторожного К. В. Нессельроде. Он выступил с проектом более активной политики по отношению к Хиве. В ответ на грабежи русских караванов в 1836 году Перовский предложил арестовать хивинских купцов, а их товары реквизировать. «Средняя Азия, — писал он, — без товаров наших существовать не может, доколе они не будут вытеснены товарами англичан; англичане же, с своей стороны, берут все меры для достижения этой цели; если мы не будем им противодействовать, то дело не кончится в нашу пользу»^{1139}. Император после некоторых колебаний с ним согласился.

В «Записке о Хивинском ханстве» (1839 год) развитие среднеазиатской торговли ставилось в зависимость от двух главных условий: 1) «предупредить англичан, которые с 1830-х годов делают неутомимые попытки проникнуть в Среднюю Азию» и 2) сделать Хиву «опорною точкою для всех политических и коммерческих предприятий России в Средней Азии, приведя ханство хотя в дипломатическую зависимость…»^{1140}. В Азиатском департаменте в марте 1839 года по распоряжению Николая I на заседании Особого комитета был рассмотрен и одобрен предложенный В. А. Перовским план военного похода на Хиву. 14 ноября отряд покинул Оренбург в сопровождении свыше 10 тысяч верблюдов. Однако идея похода зимой (когда нет жары) оказалась неудачной. Дело в том, что в казахских степях зимой свирепствуют сильные морозы, снег и гололед.

В начале января 1840 года в одном из писем к И. Ф. Паскевичу Николай Павлович, имея в виду реакцию Англии, писал: «Экспедиция наша в Хиву делает много шуму, но она была необходима, и шум этот нас пугать не должен. Покуда имею известие от Перовского только за небольшим 300 верст от границы. Мороз был до 32°; но все шло хорошо, и обмороженных вовсе не было; но не один холод, много еще препятствий следует преодолеть до решительного успеха»^{1141}. Отряд В. А. Перовского, так и не вступив в контакт с противником, преодолел за две недели 670 километров и в феврале достиг укрепления Чушка-Куль, воздвигнутого у подъема на плато Усть-Урт. При этом была потеряна половина верблюдов и личного состава, и поход на этом завершился. В обществе над ним посмеивались. Позднее у одного из учеников Александровского лицея (бывшего Царскосельского) нашли во время обыска «возмутительное» либретто к сатирической опере-буфф «Поход в Хиву», где высмеивались приближенные ко двору сановники. Впрочем, экспедиция способствовала нормализации отношений между Россией и Хивой. В августе 1840 года в Оренбург прибыли из Хивы находившиеся в рабстве русские подданные, отпущенные хивинским Алла-Кули-ханом без выкупа. Вновь отношения осложнились только в 1846 году после возведения на Мангышлаке укрепления Ново-Петровского, что вызвало недовольство хивинского хана. Следующее посольство состоялось в 1848 году в связи с обострением отношений Бухары с Кокандом.

Действия английских агентов в Бухаре, исторически доброжелательно настроенной к России, не принесли должного результата. В 1840 году Николай I принял специальную миссию бухарского эмира Насруллы. Опасения вторжения английских войск (как это было в Афганистане) вынудили бухарские власти искать поддержки в России. В 1848 году в Оренбург прибыл посланник эмира, доставивший информацию о происках англичан в Средней Азии. В середине 30-х годов внимание правительства привлекло юго-восточное побережье Каспия, что обусловливалось падением торговли с Персией и усилением английской конкуренции. Следует напомнить, что в районе Мангышлака традиционно существовали торговые контакты с туркменскими племенами. В первой половине XIX века в Туркмении работали русские экспедиции H. Н. Муравьева (1819–1821) и Г. С. Карелина (1832, 1836).

Под влиянием донесений Карелина граф Е. Ф. Канкрин высказал мысль, что «едва ли не нужно будет иметь некоторые фактории на трухменском берегу, из коих та, которая будет ближе к Персии, могла бы быть сделана под видом коммерческого заведения»^{1142}. По докладу Нессельроде 14 ноября 1836 года Николай I утвердил предложение Канкрина об учреждении Особого комитета, в котором на следующий год обсуждалось как это предложение, так и проект основания с разрешения персидского правительства фактории в Астрабаде. Последний проект давал возможность свободного пароходного сообщения. Вопросы укрепления влияния России на юго-востоке Каспия рассматривались в феврале 1838 года на заседании Азиатского комитета. Среди них был и вопрос о принятии туркмен (недавних союзников во время Русско-персидской войны) в российское подданство. 20 февраля Азиатский комитет решил отклонить просьбу туркмен-иомудов о вступлении в подданство. В отношении же предполагаемой компании в Астрабаде постановил учредить «частное купеческое товарищество или торговый дом под какою-либо фирмою, с негласным участием казны и с пожертвованиями от нее достаточной по усмотрению суммы»